Но оставалось что-то еще, странная безотлагательность, воздействие чего-то, что непременно следовало сделать. Это тревожило Фарра, вносило в его душу неудовлетворенность... Словно где-то глубоко, глубоко в мозгу оставалась неясная извилина. Это не было связано ни со смертью Эндервью, ни со всем происходившим. Что-то следовало сделать, что-то, о чем он забыл... или не знал никогда?
Омон Бозхд заговорил с ним лишь однажды, подойдя в комнате отдыха. Он сказал:
— Вы должны знать, что находитесь лицом к лицу с угрозой. На земле я буду бессилен вам помочь.
Негодование Фарра еще не прошло.
— На Земле вы, возможно, понесете наказание за убийства.
— Нет, Эйли Фарр-сайнх, мою причастность не докажут.
Фарр вгляделся в его бледное узкое лицо. Исзмиец и землянин, имея различное происхождение, после эволюции подошли к одному гуманоидному приближению: обезьяноподобной амфибии. Но между этими расами никогда не существовало контакта или симпатии. Фарр спросил с любопытством:
— Вы их не убивали?
— Разумеется, человеку с интеллектом Эйли Фарра нет необходимости повторять очевидное.
— Не стесняйтесь, повторяйте. Повторяйте и переповторяйте. Я глуп. Вы их убили?
— С вашей стороны неучтиво требовать ответа на такой вопрос.
— Очень хорошо, не отвечайте. Но зачем вы пытались свалить это убийство на меня? Вы ведь знаете, что я этого не делал. Что вы против меня имеете?
Тонкий рот Омона Бозхда растянулся в улыбке.
— Совершенно ничего. Преступление, если преступление было совершено, никогда бы не приписали вам. Следствие доказало бы вашу невиновность в два или три дня, а вместе с тем выявило бы еще кое-какие детали.
— Почему вы сняли свои обвинения?
— Я увидел, что сделал ошибку. Я всего лишь человек — и далек от непогрешимости.
Внезапно на Фарра напал гнев:
— Почему вы говорите намеками и недомолвками? Почему не скажите прямо, если вам есть, что сказать?
— Фарр-сайнх сам утверждает за меня. Мне нечего сказать. Сообщение, которое я должен был сделать, я сделал. Он не должен ожидать, что я буду кривить душой.
Фарр кивнул и ухмыльнулся.
— В одном вы можете быть уверены: если я найду способ сорвать вам игру, я это сделаю.
С каждым часом Солнце становилось ярче: и с каждым часом Фарр становился ближе к дому. Он не мог заснуть. В желудке образовался кислый комок. Травма головы, замешательство, беспокойство привели к психическому недомоганию. Вдобавок шрам никак не заживал: он болел и чесался. Фарр опасался, что на Исзме в рану попала инфекция. Он встревожился — рисовались картины выпадения волос и приобретения кожей молочно-белого, как у исзмийцев, оттенка. Не исчезла также таинственная внутренняя неудовлетворенность. Он порылся в памяти, пересмотрел день за днем, месяц за месяцем, стараясь выделять и подчеркивать, обобщать и проверять — но без успеха. Он скомкал проблему, все замечания и пометки в один гневный ком и отшвырнул его.
Но, наконец, после самого долгого, самого изводящего из путешествий, какие только совершал Фарр, звездолет «Андре Саймик» вошел в Солнечную Систему.
Солнце, Земля, Луна... Архипелаг ярких островов после долгого пути в море тьмы. Солнце проплыло по одну сторону корабля, Луна промелькнула по другую. Прямо по курсу раскинулась Земля: серая, зеленая, желтовато-коричневая, белая, в облаках и ветрах, в закате и льдах, сквозняках, морозах и пыли — пуп Вселенной, склад, конечная станция, расчетная палата, куда представители внешних рас прибывают как провинциалы.
Была полночь, когда корпус звездолета коснулся Земли Сквозь дрожь доносились тенор, баритон, бас и многие другие, неведомые человеческому уху голоса генераторов.
Пассажиры ожидали в салоне, и среди них, как выбитые зубы в челюсти, были Эндервью. Нервы каждого, кто неподвижно сидел в креслах или стоял, были напряжены до предела.
Насосы вздыхали, нагнетая внешний воздух. В иллюминаторах светились фонари. Входной люк лязгнул, открываясь: послышались приглушенные голоса, капитан Дорристи впустил высокого человека с резкими, интеллигентными чертами лица, коротко подстриженными волосами и темно-коричневой кожей.
— Это детектив, инспектор Кирди из специальной бригады, — сказал Дорристи. — Он будет расследовать смерть мистера и миссис Эндервью. Прошу оказать ему помощь: от этого зависит, насколько быстро мы освободимся.
Никто не заговорил. С одной стороны, словно ледяные статуи, стояли исзмийцы. Из уважения к земным нарядам они были одеты в брюки и накидки. В выражении их лиц читались подозрение и недоверие, чувствовалось, что даже здесь, на Земле, они намерены хранить от посторонних свои секреты.
Трое младших по званию детективов вошли в комнату, огляделись. Напряжение возросло.
Инспектор Кирди заговорил приятным голосом:
— Я постараюсь вас не затруднять. Я бы хотел поговорить с мистером Омоном Бозхдом.
Омон Бозхд изучал Кирди через зрительный прибор, который на этот раз у него оказался с собой, но, видимо, правое плечо инспектора не содержало никаких полезных сведений, он никогда прежде не посещал Исзм и вообще не путешествовал дальше Луны.
Омон Бозхд сделал шаг вперед и представился. Кирди пригласил его в каюту капитана. Прошло десять минут. В дверях появился помощник.
— Мистер Эйли Фарр!
Фарр встал и последовал за вошедшим.
Кирди и Омон Бозхд сидели лицом друг к другу. Они разительно отличались друг от друга: один — бледный, с аскетическим орлиным профилем, другой — темный, горячий, прямой.
Кирди обратился к Фарру:
— Я хотел бы, чтобы вы выслушали рассказ мистера Бозхда и сказали мне, что вы об этом думаете. — Он обернулся к исзмийцу. — Не были бы вы так добры повторить свое заявление?
— По существу, — сказал Омон Бозхд, — ситуация такова. Еще до вылета с Джеспиано у меня были основания подозревать, что Эндервью замыслили причинить вред Фарр-сайнху. Этими подозрениями я поделился с друзьями.
— С остальными джентльменами с Исзма? — уточнил Кирди.
— Совершенно верно. С их помощью я установил в каюте Эндервью следящую ячейку. Мои опасения оправдались. Они вернулись в каюту и были убиты. Находясь у себя, я был свидетелем происшедшего. Разумеется, Фарр-сайнх не имеет к этому отношения. Он был и есть абсолютно невиновен.
Они внимательно рассматривали Фарра. Тот нахмурился. Неужели он оказался столь простодушен, столь непроницателен?
Омон Бозхд вновь обратил фракцию глаз на Кирди.
