- А что же тогда скажет мой племянник и друг?
- Твой племянник, - Гвидион так подчеркнул это слово, что Гвенвифар почти услышала вместо него "твой сын", - скажет, мой дядя и лорд, что все мы живем сегодня и какое нам дело до того, что за истории будут рассказывать о нас тысячу лет спустя? И потому племянник советует тебе вновь позаботиться о конюшнях и сделать их такими, как в прежние времена, когда воины Артура наводили страх на всех врагов. Нельзя давать людям повод говорить, что король постарел и теперь, когда все его рыцари разъехались по свету, не следит больше ни за своими людьми, ни за лошадьми и не заботится, чтоб они были готовы к бою.
Артур дружески хлопнул Гвидиона по плечу.
- Быть по сему, мой мальчик! Я полагаюсь на твое мнение. Пошли доверенных людей в Испанию - или даже, если хочешь, в Африку, - пусть оттуда привезут лошадей, достойных славы Артурова войска. И проследи, чтоб их обучили как следует.
- Я отрядил бы для этого саксов, - сказал Гвидион. - Но саксы не знают секретов конного боя - ты всегда говорил, что их не следует этому учить. Но теперь саксы - наши союзники. Угодно ли тебе, чтоб они перенимали наше воинское искусство?
На лице Артура отразилось беспокойство.
- Боюсь, это мне придется тоже возложить на тебя.
- И я сделаю все, что в моих силах, - отозвался Гвидион. - Мой лорд, мы слишком увлеклись, беседуя о делах военных, и утомили дам. Прошу прощения, госпожа, - добавил он, поклонившись Гвенвифар и обворожительно улыбнувшись. - Может, послушаем музыку? Я уверен, что леди Ниниана с радостью возьмет арфу и споет для тебя, мой лорд и король. 1
- Я охотно послушаю, как играет моя родственница, - сдержанно отозвался Артур, - если так угодно моей леди.
Гвенвифар кивнула Ниниане. Та сходила за арфой, уселась перед ними и запела. Королева с удовольствием слушала: Ниниана прекрасно играла, и голос ее был мелодичным, хоть и не таким чистым и сильным, как у Моргейны. Но, взглянув на Гвидиона и заметив, как он смотрит на дочь Талиесина, королева подумала: "Почему при нашем христианском дворе непременно находится какая-нибудь из дев Владычицы Озера?" Гвенвифар чувствовала смутное беспокойство, хоть Гвидион, - как и Ниниана - казался добрым христианином, не хуже любого другого придворного, и по воскресеньям всегда посещал обедню. Как вообще получилось, что Ниниана стала одной из ее дам? Королева помнила лишь, как Гвидион привел Ниниану ко двору и попросил Гвенвифар оказать гостеприимство родственнице Артура и дочери Талиесина. Королева сохранила самые теплые воспоминания о Талиесине и охотно приняла при дворе его дочь; но сейчас ей отчего-то показалось, что Ниниана, даже не прилагая к тому особых усилий, заняла главенствующее положение среди дам королевы. Артур всегда был благосклонен к Ниниане и часто просил ее спеть, и временами, когда Гвенвифар наблюдала за ними, в душу ее закрадывалось подозрение: уж не внушает ли она Артуру нечто большее, чем родственные чувства?
Но нет, этого, конечно же, не было. Если у Нинианы и имелся любовник при дворе, так уж скорее это был сам Гвидион. Гвенвифар видела, как он смотрит на Ниниану... и сердце ее сжималось от боли. Ниниана была прекрасна - прекрасна, как она сама в молодые годы, а она теперь была всего лишь стареющей женщиной; волосы ее потускнели, на щеках более не играл румянец, а тело сделалось дряблым... И потому, когда Ниниана отставила арфу и удалилась, а Артур подошел к королеве, чтоб проводить ее из зала в покои, Гвенвифар взглянула на него довольно хмуро.
- Ты выглядишь усталой, жена моя. Тебе нездоровится?
- Гвидион сказал, что ты постарел...
- Ненаглядная моя супруга, я восседаю на троне Британии вот уже тридцать один год, и ты вместе со мною. Неужто ты думаешь, что в этом королевстве найдется хоть один человек, что назвал бы нас молодыми? Большая часть наших подданных еще даже не родились, когда мы с тобой взошли на трон. Хотя, по правде говоря, любовь моя, я не представляю, как тебе удается выглядеть столь молодо.
- Муж мой, я вовсе не напрашивалась на похвалу! - раздраженно отозвалась Гвенвифар.
- Тогда ты должна была бы порадоваться, моя Гвен, что . Гвидион не отделывается от дряхлеющего короля пустой лестью и лживыми словами. Он честен со мною, и я это ценю. Хотелось бы мне...
- Я знаю, чего тебе хотелось бы! - перебила мужа Гвенвифар, и в голосе ее зазвенел гнев. - Тебе хотелось бы, чтоб ты мог признать его своим сыном и чтобы он наследовал тебе, а не Галахад!
Артур покраснел.
- Гвенвифар, неужто мы обречены вечно из-за этого ссориться? Священники не согласятся считать его королем, а потому и говорить тут не о чем.
- Я не могу позабыть, чей он сын...
- Я не могу позабыть, что он - мой сын, - мягко произнес Артур.
- Я никогда не доверяла Моргейне, и ты сам убедился, на что он способна...
Лицо Артура посуровело, и Гвенвифар поняла, что в этом вопросе король никогда не пожелает прислушаться к ней.
- Гвенвифар, мой сын вырос на попечении королевы Лотианской, а ее сыновья всегда были поддержкой и опорой моего государства. Что бы я делал без Гарета и Гавейна? А теперь Гвидион обещает стать таким же, как они, честнейшие и благороднейшие из моих друзей и Соратников. И я не стал думать о Гвидионе хуже от того, что он остался рядом со мною, в то время как все прочие соратники покинули меня ради погони за Граалем.
Гвенвифар вовсе не хотелось ссориться с мужем. И она, взяв Артура за руки, произнесла:
- Поверь мне, мой лорд, - я люблю тебя превыше всего на свете.
- Конечно же, я тебе верю, любовь моя, - отозвался Артур. - У саксов есть поговорка: "Счастлив тот человек, что имеет доброго друга, добрую жену и добрый меч". А значит, я счастлив, моя Гвенвифар.
- Ах, саксы! - рассмеялась Гвенвифар. - Ты столько лет сражался с ними, а теперь повторяешь их поговорки...
- Ну что ж полезного в войне - как выражается Гвидион, - если мы не можем научиться мудрости у наших врагов? Давным-давно кто-то - Гавейн, кажется, - сказал что-то насчет саксов и ученых людей в их монастырях. Он выразился в том духе, что это, дескать, похоже на случай, когда женщину изнасиловали, а после ухода врагов она родила хорошего сына - мол, лучше уж вместе со злом обрести и добро, но если зло свершилось и исправить ничего нельзя, надо подумать, как обернуть его во благо.
Гвенвифар нахмурилась.
- Я полагаю, лишь мужчина мог придумать подобную шутку!
- Сердце мое, но я вовсе не хотел напоминать тебе о давних невзгодах! - возразил Артур. - Я говорил о том зле, что причинили нам с Моргейной много лет назад.
Королева заметила, что на этот раз при имени сестры на лице Артура не появилось ледяного, застывшего выражения, ставшего обычным в последние годы.
