— Вы — КУКОЛКА? — спросил Дункан.
— В каком-то смысле я _и_з_ КУКОЛКИ, а в другом я _с_а_м_ КУКОЛКА.
— Руководитель? Вожак?
— Да.
— Вам есть смысл держать нас здесь вместо того, чтобы отделаться от нас.
Темнокожий почти прикрыл глаза.
Похож на спящего ястреба, подумал Дункан. Или на хищную птицу, с удовольствием вспоминающую былые удачи. Или еще с большей радостью будущую охоту.
Два пути для действий открывались перед вожаком. Он как-то может использовать пленников и тогда на некоторое время — а может, и надолго им сохранят жизнь. Или он прикажет стоунировать и упрятать их, а то и убить и где-то укрыть тела. Что бы ни было выбрано, решение должно быть принято этим утром.
— Скажу вам откровенно — Сник и Кэбтэб в общем-то не нужны нам за еще и могут быть опасны. Не то что бы я не доверял им — в определенных пределах. Сник выразила сомнения в нравственных основах наших принципов, и это определяет ее ненадежность с нашей точки зрения. Однако если Сник поклянется, что не предаст нас, она сдержит слово. В этом мы убеждены.
Кэбтэб неуравновешен. Он действительно верит, что имеет какую-то связь с Богом. Может, и так, но у Бога свои цели, а у нас — свои. Он может торжественно обещать, что будет предан нам, и при этом останется искренен. Но если некий дух снизойдет на него. Дух Бога, как Кэбтэб объявит, он подчинится этому Божественному голосу. Повели ему Господь изменить нам, он выполнит его волю.
Вожак перевел взгляд на падре.
— Это правда, Кэбтэб?
— Вы это знаете, — ответил падре.
— Итак, мы имеем двух агентов: морально изменчивого экс-органика и теологически убежденного уличного проповедника. Я не назвал бы их крепкими агентами. И, наконец, вы, Бивольф, — человек, состоящий из многих личностей, как вы утверждаете, человек, знающий значительно больше, чем он осознает. Человек, который может быть очень полезным. Он способен обучить нас методу лжи под действием тумана истины. Он знает и кое-что другое, в чем не отдает себе отчета, но это кое-что, как я полагаю, затаилось в нем.
В любом случае толк от него может быть велик. Не на воле, естественно. Он должен оставаться засекреченным и учить нас — не всех, разумеется. Нескольких ключевых людей. Станет ли он это делать? С_м_о_ж_е_т_ ли? Знает ли как? Под туманом он сообщил, что не владеет техникой обучения. Опять лжет? Был ли это он или некто, говоривший за него, пока он бессознательно излагал правду?
— Я действительно не знаю, — вставил Дункан.
Мужчина улыбнулся. Глаза его оставались полускрыты нависшими веками.
— Кто-то другой, сидящий в вас, знает. Мы установили его личность. Если мы не…
— Да?
Дункан говорил четко, громко и достаточно уверенно, но где-то из самой своей серединки ощущал поднимающийся холод. Словно лапа с острыми когтями царапала в голове его задний мозг.
— Возможно, я причиняю вам боль, — сказал вожак. — Я не имею в виду физические пытки. Страдания будут психическими, хотя они могут перейти и в телесные муки. Но если вы… если мы добьемся успеха, вы сможете выйти из неволи и занять свое место в обществе. Это место будет достаточно высоким, я обещаю. Но вернемся к вашим друзьям. Я сомневаюсь, что вы всерьез станете сотрудничать с нами, если они не будут в безопасности; поэтому я обещаю, что их не убьют, но, полагаю, надежнее будет надолго стоунировать их. Их не бросят где попало, надежно спрячут, и, когда придет час, они присоединятся к вам в достойной свободной жизни, которой вам предстоит наслаждаться.
Дункан взглянул на Кэбтэба и Сник. Лица их казались непроницаемыми, пока до вас не доходило, что отсутствие выражения и было выражением. Положеньице… Они не хотели стоунироваться даже на таких условиях. Если революция провалится, они останутся замороженными навечно. Если этот человек лжет — их ждет то же самое. Будущее целиком зависит от того, как повлияет на него Дункан.
— Я должен совершенно четко представлять себе ваши намерения, сказал Дункан. — Итак, вы хотите, чтобы я научил ваших людей лгать в тумане истины. Не могу гарантировать, что в силах сделать это…
— Вполне понятно, — ответил мужчина. — Мы просто проведем эксперимент.
— …но я постараюсь, — продолжал Дункан. — Я готов полностью сотрудничать с вами. Но при условии, что вы позволите моим друзьям остаться со мной. Они нужны мне, хотя бы для компании. Без них я не смогу проявить свои способности на сто процентов. Мне будет очень одиноко и безрадостно, если я буду торчать в четырех стенах или если даже каждый день вы будете предоставлять мне новую комнату. Если вы стоунируете их, я подсознательно затаю в себе ненависть к вам. Зато, будь они рядом, понимание того, что жизнь друзей зависит от успеха моей работы, придаст мне сил — ведь это такая ответственность. Тревога же о них истомит меня. Я стану злиться на вас, ненавидеть, если угодно. Они должны жить и жить рядом со мной. Это поможет мне добиться того, к чему вы так стремитесь.
Мужчина улыбнулся.
— Я так и знал, что вы это скажете. Поэтому-то я и не спешил избавиться от них. Прекрасно. Они могут остаться с вами, но я и от них ожидаю полной готовности к сотрудничеству. Если кто-то из вас, включая и вас, Джеф… я хотел сказать — Эндрю… попытается хитрить, будет выкидывать какие-нибудь штучки или еще хуже — додумается бежать, в цилиндр отправитесь все втроем. Вам выпал шанс, но имейте в виду, второго не будет. Понятно?
Дункан кивнул. Сник и Кэбтэб последовали его примеру. Сник негромко вздохнула, слегка пожимая руку Дункана.
Мужчина сказал «Джеф». Действительно, Дункан, будучи органиком из Вторника, носил имя Джефферсон Сервантес Кэрд. Знал ли этот человек, что Сник рассказала Дункану об этом. Возможно, что во время допроса он не задал ей подобного вопроса. Но было бы естественным предположить, что Сник, встречавшаяся с Кэрдом, рассказала Дункану обо всем, что знала о нем. Так или иначе мужчина не проявлял никаких признаков огорчения от того, что так неловко оговорился. Хороший актер, подумал Дункан, а может, и вправду не придает этому большого значения.
А что если Дункану самому вытащить Кэрда на свет Божий, допросить его, получить столь необходимые ему ответы, а потом снова столкнуть в ту бездну, где он пребывает? Или это слишком опасно? Вдруг Кэрд попытается захватить власть над его «я» и, наоборот, отправит в небытие Дункана?
И в самом деле, изменится ли что-то, возьми Кэрд верх? Разве Дункан не смог бы легко перевоплотиться в него?
Нет. Они совершенно разные личности. Дункана страшила возможность утраты контроля как… как в свое время боялся этого Кэрд. Нет. Кэрд добровольно, с готовностью воплотился в шести других личностях. Он, должно быть, сумел найти в себе великие силы, чтобы преодолеть панический страх, подобный которому испытывал сейчас Дункан лишь при одной мысли о возможности раствориться, уступив место Кэрду. Хотя нет — Кэрд растворился. Скорее это было самоподавление, отступление в некое подобие крысиной норы в собственном мозгу. Он стал по-другому мыслить, иначе говорить. В каком-то смысле можно сказать, что Кэрд перешел в полуокаменелое состояние. Это более удачная аналогия. Наполовину окаменевший, но все же способный посылать свои мысли, когда Дункан посредством некоего нейромеханизма давал понять, что ему необходимы воспоминания. Какие-то воспоминания, не всегда ясные, действительно поступали, другие, наверно, Кэрд держал при себе.
