— А квантовые события в силу самой своей природы всегда имеют несколько исходов, — сказала Луиза. — Вместо квантовой флуктуации или чего-то ещё, пробудившего сознание в Homo sapiens, то же самое могло произойти у другого вида людей, существовавших 40000 лет назад — у человека неандертальского. Первое расщепление вселенной было случайностью, квантовым всплеском. В одной версии вселенной сознание возникло у наших предков; в другой — у предков Понтера. Я читала, что впервые неандертальцы появились где-то 200000 лет назад?
Мэри кивнула.
— И мозг у них был даже крупнее, чем у нас?
Мэри снова кивнула.
— Но в нашем мире, — сказала Луиза, — на этой временной линии, в их мозгу так и не зажглось сознание. Вместо этого оно зажглось в нашем, и преимущество, которое мы вследствие этого получили — хитрость и способность думать наперёд — позволили нам одержать верх над неандертальцами и стать властелинами мира.
— Ага, — сказала, Мэри. — А в мире Понтера…
Луиза кивнула.
— В мире Понтера случилось наоборот. Это неандертальцы осознали себя, развили культуру и искусство — и вместе с ними хитрость; это они совершили Большой Скачок, тогда как мы остались бессловесными дикарями, какими были предыдущие шестьдесят тысяч лет.
— Полагаю, это возможно, — сказала Мэри. — У вас из этого получилась бы хорошая статья.
— Больше того, — сказала Луиза. Она отпила ещё кофе. — Если я права, это означает, что Понтер сможет вернуться домой.
Мэри встрепенулась.
— Что?
— Я исхожу частично из того, что рассказал Понтер, и частично из нашего понимания квантовой теории. Предположим, что каждый раз, как вселенная расщепляется, она делает это не подобно амёбе — когда на месте амёбы возникает двое её потомков, а первоначальная амёба исчезает. Вместо этого предположим, что это больше похоже на роды у позвоночных: вселенная-прародительница продолжает существовать, и рядом появляется её копия.
— Так? — сказала Мэри. — И что?
— Ну, тогда, видите ли, вселенные окажутся разного возраста. Они могут выглядеть абсолютно идентичными, за исключением того, что вы выбрали на завтрак сегодня утром, но одной из них двенадцать миллиардов лет, а другой, — она взглянула на наручные часы, — всего несколько часов. Разумеется, будет казаться, что ей тоже двенадцать миллиардов лет, но на самом деле это будет не так.
Мэри нахмурилась.
— Гмм, Луиза, а вы, часом, не креационистка?
— Quoi? — Но потом она рассмеялась. — Нет-нет-нет, но я вижу параллель, на которую вы намекаете. Нет, сейчас я говорю исключительно с точки зрения физики.
— Как скажете. Но как это связано с возможностью для Понтера вернуться домой?
— Так вот, предположим, что эта вселенная, та, в которой мы с вами находимся — это оригинальная вселенная, в которой осознали себя Homo sapiens, та, что отделилась от вселенной, где это сделали неандертальцы. Все бесчисленные вселенные, в которых существуют мыслящие Homo sapiens, будут дочерними по отношению к ней. Или внучатными, или правнучатными и так далее.
— Это весьма произвольное предположение, — сказала Мэри.
— Оно было бы таковым, не будь у нас других доказательств. А одно у нас есть, и это как раз прибытие Понтера к нам, а не в любую другую вселенную из бесчисленного множества. Когда квантовый компьютер Понтера исчерпал множество вселенных, в которых существовал его аналог, что он тогда сделал? Понятное дело, попытался обратиться к тем, в которых его не существует. И в процессе он сперва попал в ту, что отделилась от всего дерева вселенных с существующими в них квантовыми компьютерами, в ту, которая сорок тысяч лет назад пошла по совсем другому пути, с другим доминирующим видом людей. Разумеется, как только компьютер наткнулся на вселенную, в которой его не существует, процесс факторизации аварийно завершился, и контакт между двумя мирами был прерван. Однако если в мире Понтера в точности воспроизведут процесс, завершившийся его переброской сюда, я думаю, есть немалая вероятность того, что портал откроется снова именно в нашу вселенную, первой отделившейся от их линии развития.
— Многовато «если», — сказала Мэри. — Кроме того, если они могут повторить эксперимент, почему они этого до сих пор не сделали?
— Я не знаю, — сказала Луиза. — Но если я права, то дверь в мир Понтера может открыться снова.
Мэри ощутила, как что-то переворачивается у неё внутри — помимо картофельных чипсов — когда она попыталась разобраться, какие именно чувства вызвало в ней это известие.
Адекор Халд осматривал шахтного робота, приготовленного для него Дерном. Устройство выглядело довольно жалко — набор шестерёнок, тяг и механических клешней, отдалённо напоминающий сосну с обсыпавшейся хвоей. В недавнем прошлом робот явно пережил пожар — Адекор вспомнил, что слышал о пожаре на шахте месяца четыре назад. Некоторые компоненты робота сплавились, металлические части были сильно изношены, а вся конструкция была черна, словно вымазана сажей. Дерн сказал, что робота должны были отправить на слом и переработку, так что никто не удивится, если он исчезнет.
Наладить управление роботом удалось не сразу. Хотя и существовали роботы с искусственным интеллектом, они были очень дороги. Конкретно этот не умел сам делать то, что от него требовалось; им нужно было управлять дистанционно. Радиосигналами пользоваться было нельзя, они могли повредить квантовые регистры и сделать невозможным воспроизведение условий эксперимента. Поэтому Дерн просто протянул оптоволоконный кабель от робота до небольшого управляющего блока, который укрепил на консоли в пультовой квантового компьютера. С помощью двух рычажков, которые управляли руками робота, он заставил его нажать сверху на регистр 69 так же, как это делал Понтер.
Адекор взглянул на Дерна.
— Всё готово?
Дерн кивнул.
Он посмотрел на присутствующую тут же Жасмель.
— Готова?
— Да.
— Десять, — сказал Адекор, стоя у консоли компьютера; он выкрикивал числа так же громко, как в прошлый раз, хотя сейчас в вычислительной камере его некому было слушать.
— Девять. — Он отчаянно надеялся, что всё сработает — ради Понтера и ради себя самого.
— Восемь. Семь. Шесть.
Он посмотрел на Дерна.
— Пять. Четыре. Три.
Он ободряюще улыбнулся Жасмель.
— Два. Один. Ноль.
— Эй! — вскрикнул Дерн. Его блок управления рывком соскочил с консоли и запрыгал по полу; выходящий из него оптический кабель туго натянулся.
Адекор ощутил порыв ветра, но хлопка в ушах не было; давление в комнате существенно не менялось. Как будто воздух просто заменили другим…
