Струи дождя смешивались с фонтанами брызг от беснующихся волн. Их холодные иглы непрерывно впивались в кожу, не позволяя Йаме впасть в забытье. Воздух наполовину состоял из воды. Устрашающий рев заполнил каждую клетку тела Йамы. Рама трещала и гнулась. Невероятно, но она сейчас поднималась, скользя по гладкому водяному склону. На мгновение Йама замер на самой вершине волны на краю мира, за черными дождевыми тучами увидел баржу, два тонущих галиота, быстроходный катер, уходящий прочь по широкой дуге.
А потом мир улетел назад, а он полетел из него прочь.
* * *
Был полдень. Господин Нарьян объявил, что это благоприятное время для казни. Солнечные лучи отвесно низвергались на землю, превращая дальний берег в сияющий золотом нож, отрезающий половину неба. Мимо летела стена воды и, падая, сама в себя заворачивалась. Серебряная струя на голубом фоне воздушного покрывала — она уменьшалась по направлению к узкой щели, исчезала в ней и уносилась неведомо куда. Йама ощущал переплетение гравитационных полей как нити, дергающие за руки и за ноги. Он постарался сосредоточиться, найти машины, генерирующие эти поля, и вдруг почувствовал, как далеко внизу, подобно жабе на дне колодца, шевельнулся холодный древний разум.
Тогда в нем вспыхнуло пьянящее чувство надежды. Все, все правда!
Над стеной падающей воды висела белая, как свежевыстиранное белье, пелена облаков. На разных уровнях среди облаков дугами выгибались архипелаги фиолетовых и пронзительно синих искр. За каждым тянулась длинная полоса тени.
Острова Изобилия.
Манипулируя гравитационными полями, Йама выбрался на простор. Рама летела к самому дальнему острову ближней дуги.
Он парил, спускаясь, смеялся и вспоминал свои детские сны о полетах и сон, который он видел в гробнице Умолкнувшего Квартала Города Мертвых.
Прошлое и будущее слились в одном невероятно счастливом мгновении.
Йама летел сквозь облачную пелену. Вокруг струился туман, обдавая тело влажным, холодным паром. А вот он снова на солнце и падает со скоростью дождевых капель. Остров скрылся из виду, и Йама попытался развернуть свою раму, но вдруг она с треском налетела на какую-то мешанину из маленьких красных трубок, которые стали лопаться, испуская сильный кислотный запах.
Йама еще распутывал узлы на щиколотках — в воде веревка набухла и не поддавалась, — когда его нашли люди дождя.
* * *
Острова Изобилия постоянно орошались дождем и туманом. Влагой сочилось все — мягкие переплетения масс стафилеи, прозрачные, наполненные водородом пузыри, узловатый дерн чернотравья, пенные холмы водорослей, изящные кущи папоротника. Вода капала с обильной листвы цвета индиго, проступала из лесной подстилки и сплетенных в сплошную подушку корней, собиралась в каналы и уходила по ним в цистерны и бассейны и лилась, лилась бесконечными потоками через края островов. Иногда дождь был такой плотный, что казалось, сам воздух обратился в воду. Рыбы лазили по мягким побегам растений с помощью цепких присосок, расположенных по бокам сплющенных тел. Они открывали красные пластинчатые жабры навстречу ливню и охотились за жуками, личинками мух и червями.
На островах всегда царил полумрак. Мир размеренно покачивался туда-сюда на длинной оси, и солнце появлялось над дальним берегом в полдень, а под ним — в полночь, и даже тогда постоянное влажное облако вокруг бесконечного водопада частично поглощало свет, лишь временами расступаясь и пропуская случайный столб солнечных лучей в окружении сотни абсолютно круглых радуг. Трение между воздушными слоями порождало грозы, которые представляли страшную опасность для обитателей островов: молния могла поджечь водородные пузыри, от которых зависела плавучесть острова, могла спровоцировать взрыв. Но даже в смерти здесь таилась жизнь. Этими редкими взрывами широко рассеивались частицы общественных организмов, которые, сплетаясь, образуют летающий остров. Некоторые из них вырастут в новые острова взамен тех, что выпадают из воздушных течений вокруг водяной стены — Великой Реки, повернувшей на девяносто градусов и падающей к своему концу и началу.
Люди дождя, населявшие Острова Изобилия, не принадлежали, как раньше мечтал Йама, к расе Дирив. Они были туземцами, едва доходившими Йаме до пояса, с гладкой серой кожей, овальными лицами, на которых выделялись огромные черные глаза. У них были тонкие ноги и руки с тремя длинными гибкими пальцами. Имея холодную кровь, эти люди двигались резкими короткими рывками с длинными сонными паузами, когда они застывали, подобно статуям, лишь медлительно мигая мембранами на больших темных глазах.
Еще освобождая Йаму, люди дождя сразу начали разбирать раму: твердое дерево на Островах Изобилия ценилось дороже золота. По тропе среди пышной, влажной растительности его отвели в деревню на платформах в носовой части острова. Главная платформа перекрывала поток, шумевший между округлыми, мшистыми берегами и падающий потом в пустоту. Платформы поменьше служили для сна, их соорудили вокруг громадных древовидных папоротников, раскинувших над головой широкие веера черных узловатых стрел. Крона этих папоротников являлась единственной защитой от непрерывного дождя. Вода капала отовсюду, струилась по скользкой смоле платформ, убегала в заросли, сочилась из влажной почвы.
Чтобы прикрыть наготу, люди дождя дали Йаме простыню из шкуры и накормили его соленой кашицей из сырой рыбы и мелко порубленными побегами элодеи, коричневые стебли которой паразитировали на стволах стафилеи. Йама объяснил им, откуда он взялся и куда хочет попасть. Они терпеливо его выслушали. Эти люди ходили голыми, но Йама не мог определить, где мужчины, а где женщины, — между ног у всех была только гладкая серая кожа. Несколько пар дружелюбно прижимались друг к другу. Одна из этих пар, Туматаугена и Таматане, старейшая в семейном клане этого острова, объяснила Йаме, что за все время лишь несколько человек из верхнего мира попадали на Острова Изобилия, и ни один не вернулся обратно. Но он первый, кто понял, что река сама себя заглатывает, а потому они понимают важность его просьбы.
Туматаугена сказал:
— Каждый год воды падает все меньше.
Таматане добавила:
— Пасть змеи дрогнула два поколения назад. Она по-прежнему заглатывает воду, но мы боимся, что где-то утечка, она ее сплевывает неизвестно где.
Туматаугена продолжал:
— То же самое случилось с рекой второй половины мира.
Таматане подхватила:
— Если не явится герой, эта часть мира тоже станет пустыней, какой она однажды была.
Рассказывая по очереди, Туматаугена и Таматане поведали, что река обитаемой части мира когда-то была длинным озером, которое никуда не текло и вскоре совсем застоялось.
