— Действительно, Йола, необычный экземпляр, — произнес голос. Глеб скосил глаза. Голос принадлежал мужчине возрастом между тридцатью и восьмьюдесятью (по земным меркам), одетому в ярко-зеленый комбинезон необычного покроя. — Полтора часа, а он уже очнулся. Другие приходили в себя не менее суток. Я бы советовал тебе отойти. Он может быть агрессивен.
Глеб вернул взгляд на девушку, стоявшую рядом с ним на коленях. В голове у него уже прояснилось и он воспринимал все ясно и четко.
— Да, Аек, он мне сразу понравился, — раздался звонкий и чистый голос девушки, — он двигался так грациозно, что я… мне показалось, что такое существо не может быть столь же ущербным, как все остальные. И сейчас, посмотри, у него такой осмысленный взгляд, мне кажется, что он нас понимает.
Глеб осознал, что разговор (который он в тот момент не понимал, но который запомнил до последнего звука) идет о нем, и чисто инстинктивно состроил тупую рожу, каковые постоянно пребывали на лицах у мужчин «его» стада. Мужчина весело рассмеялся.
— Чепуха, Йола, посмотри на выражение его морды — такое же животное, как и все. Пойдем, пора ужинать, а то наши мужчины подумают, что твое неприступное сердце наконец-то пало перед этой обезьяной, — и, увидев, как Йола нахмурилась, поспешно продолжил: — Молчу, молчу.
Девушка гибким движением вскочила на ноги и повернулась к мужчине. Глеб украдкой огляделся. Он лежал у дальней стены огороженного вольера. Вольер окружал забор высотой метров пять, верхняя часть которого была тщательно запутана колючей лианой. Кроме того, над забором на высоте пары ладоней был протянут тонкий блестящий провод. По углам вольера жалось к стенам десятка полтора аборигенов, в основном мужчин.
— Нельзя так относиться к тем, кому пытаешься помочь, — резко сказала она и пошла к небольшой калитке, проделанной в стене и забранной густой решеткой.
— А я и не пытаюсь никому помочь, — возразил Аек, следуя за ней, — я просто исследую факты, формулирую на их основе гипотезы и устанавливаю их истинность или отрицаю ее. Прости меня, Йола, но мы здесь кто угодно, но только не спасательная команда для целой цивилизации. Пусть и крайне примитивной, но все же цивилизации. Нас для этого пока слишком мало, и мы не можем ничего, кроме как только накапливать информацию.
— Нет, Аек, мы как представители высшей цивилизации обязаны хотя бы попытаться помочь этим несчастным, ты же сам доказал, что их животное состояние искусственно…
Этот спор, как потом, расшифровав и проанализировав разговор, понял Глеб, велся в экспедиции уже черт знает сколько времени, и конца и края ему видно не было. А в тот момент, уже выйдя за калитку, Йола вдруг оборвала свою речь, повернулась и посмотрела на Глеба, а потом тихо произнесла:
— Может быть, он поможет мне разгадать эту тайну…
Всю следующую неделю Глеба исследовали на каких-то приборах, цепляли на него присоски, датчики, кучу разных контактов. Все эти контакты, провода, экраны на жидких кристаллах вызывали у Глеба снисходительную усмешку. Он просто перекачивал на приборы М-параметры одного из мужиков, содержащихся в вольере, и по. всем показателям соответствовал среднему аборигену. Тем более что само М-поле они еще сечь не умели. Глеб, конечно, тоже не терял времени даром и основательно разбирался в происходящем. Его предположение о том, что эти люди имеют некое негативное отношение к происходящему, рассеялось на второй день. Как только он более или менее разобрался с языком. А через неделю он знал о них почти все. Во-первых, они тоже были с другой планеты. Она называлась Эотения, и на ней тоже жили люди. Причем Глеб был даже несколько ошарашен, насколько они были похожи на землян. Даже не внешне, нет. Все людские цивилизации очень близки физически. Даже смешанные браки существуют. Здесь было другое. Способы выражения чувств, жесты, привычки и т. п. На самой Земле лет триста — четыреста назад было больше различий, чем у современных землян с нынешними эотенийцами. Ну прямо близнецы какие-то. Конечно, различия были, и существенные. Все-таки и уровень технологического развития, и история разнились, и довольно сильно. Но общего у землян и эотенийцев (во всяком случае, по субъективным ощущениям Глеба) чувствовалось гораздо больше, чем было у землян с любой другой базовой цивилизации Содружества. Во-вторых, это была вторая экспедиция. Первая, побывавшая здесь лет семь назад, обнаружила этих полуживотных и была потрясена. В первую очередь, конечно, тем, что еще где-то во Вселенной есть люди. Хотя бы и в животном состоянии. Судя по всему, на Эотении это открытие произвело фурор. «Как, впрочем, и на Земле четыреста лет назад, — усмехнулся про себя Глеб, — впрочем, мы-то встретили уже достаточно развитую цивилизацию, уже исследующую свою планетную систему» (кстати, тот факт, что в одном и том же рукаве Галактики вдруг обнаружилась чертова туча. людских цивилизаций, да еще находящихся на очень близких витках развития, вновь породил массу теорий об искусственном происхождении человека). Но сам факт: «Люди! Нас много!»
Эта экспедиция сидела на месте первой уже два месяца. И в отличие от первой занималась в основном аборигенами. Через полгода должны были подойти еще два корабля. Потом еще… сколько успеют построить и отправить. Глеб, узнав об этих обширных планах, даже застонал: «О боже! Такое нашествие на эту бедную планету. Причем четко видят, что где-то рядом, в головах этих аборигенов разум гуляет.
Что за методы?» Впрочем, и этим они очень напоминали землян на заре звездных полетов. Ну что ты будешь делать?
За столом задвигались — начали вставать. Трапеза окончилась.
— Лан!
Глеб проворно вскочил на ноги и кинулся к Йоле. Это она дала ему такую кличку. Йола ласково потрепала его за аккуратно подстриженную бородку и пристегнула кожаный ремешок к широкому мягкому ошейнику, довольно свободно болтающемуся на его шее. Аек все время ворчал, что для столь здорового зверя надо бы придумать какой-нибудь самозатягивающийся или там ошипованный строгий, но Йола решительно пресекала все его поползновения. Она занялась его дрессировкой две недели назад, когда после всех доступных им исследований ими был установлен факт, что он такой же абориген, как и все остальные. Сначала Глеб обрадовался этому, как возможности получить большую свободу действий. Хотя слинять можно было давно. Забор вокруг вольера он перемахнул бы шутя. Но такой солидной возможности изучения внутренних взаимоотношений будущих, как он предполагал, членов Содружества вряд ли кому представилось. Да и сама ситуация казалась ему настолько оригинальной, что отказываться от своего положения он не собирался. Короче, сначала на поверхности присутствовали чисто прагматические рассуждения. Но через некоторое время Глеб вынужден был признаться себе, что все это чепуха, а главное в том, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поддается дрессировке. То ли первое впечатление от огромных глаз Йолы оказалось слишком сильным, то ли еще что, но он вдруг осознал, что буквально млеет от каждого ее ласкового взгляда или прикосновения. Вообще-то, несмотря на довольно длительный период большой популярности (ну еще бы, какая женщина не попытается захомутать или хотя бы не затащить в постель не просто глоуб-пилота, а чемпиона Содружества по А-рал-ли, героя Тронгреймского конфликта и… просто широкоплечего красавца со стальным взором), он был крайне неуклюж в отношениях с противоположным полом. Он так и не понял ни того, почему Марион, сразу после появления на-Базе получившая тут же ставший вполне официальным и признанным всеми титул «Королевы космоса», обратила на него свое благосклонное внимание. Причем настолько, что после двух месяцев отношений, которые он считал скорее приятельскими, сама перенесла свои вещи в его жилой блок. Ни того, почему через два года она, так же решительно, собрала свои пожитки и исчезла из его жизни (напоследок, правда, грохнув об пол его любимую богемскую глиняную пивную кружку). А он только вроде бы начал к ней привязываться и, как ему казалось, даже где-то понимать ее… Так что его отношения с женщинами скорее напоминали отношения проводника по каменной осыпи. По которой тот ходил уже сотни раз, и каждый камешек как бы известен, но все равно каждую минуту ждешь подвоха. Но тут было нечто другое. Йола была уникальным существом. Если остальные эотенийцы, по его ощущениям, сильно напоминали землян, то никого, подобного Йоле, он еще не встречал. Во-первых, у нее была М-аура уникальной для взрослого человека чистоты. К тому же уже на второй день Глеб поймал себя на том, что начинает ее не только понимать, но и чувствовать. Ощущать ее реакции, ее отношение. Не просчитывать, а именно ощущать и… реагировать — радоваться, сердиться вместе с ней, иногда даже не осознавая, что именно является причиной этого чувства. Язык эотенийцев он выучил практически мгновенно. И именно потому, что Йола оказалась раскрыта для него так, как никто и никогда до этого. И все, буквально все в ней притягивало его с такой силой, что он прямо растерялся. Но противиться этому сил тоже не было. Конечно, сейчас она смотрела на него скорее как на любимую кошечку или забавного щенка, но он был согласен и на это. Впрочем, как он мстительно заметил, на это были согласны и все остальные мужчины экспедиции, несмотря на присутствие еще четырех очаровательных девушек. Которые, впрочем, отнюдь не были ошарашены подобной реакцией, а тоже относились к Йоле с некоторой долей восторженного почитания. Так что Глеб, несмотря на свое положение домашнего, вернее, одомашненного животного, в последнее время стал ловить на себе довольно ревнивые взгляды. Особенно со стороны Аека.
