— К робинзонаде готовишься? — Гошке стало интересно.
— Возможно, — девчонка переворачивает тушки, предусмотрительно нанизанные на параллельные пары прутиков, — но, вообще-то я хочу попасть в антропологическую экспедицию и изучать дикарей.
Нормально. И как это Гошка об этом не подумал? Сто лет назад на Земле еще можно было найти уголки, где люди жили в первобытных условиях, кормились охотой, рыболовством, собирали плоды и корешки. Наверняка и здесь все еще сохранились дикие племена с кровавыми богами или ужасными табу.
Пока он размышлял, девчата допекли улов. За дегустацией несоленой, плохо пропеченной костлявой рыбы Ри успела выяснить, что новую знакомую зовут Консуэллой, что она уже перешла в четвертый класс, и стреляет из лука лучше всех. Еще она обожает уроки рукоделия и ненавидит арифметику.
Потом Ри спросила про какую-то неведомую Гошке Янинку, узнала, что та учится на три года старше, но сейчас, пока каникулы, уехала ковыряться в архивах в Репетун… или Трепетун. А может Рипятун, со слов непонятно, да и неинтересно ни капельки.
Оставив новую знакомую размышлять над тем, что в технологии приготовления рыбы на костре следует усовершенствовать, отправились дальше. Ри показывала Гошке приметы и ориентиры, они долго лезли вверх по каменистому склону. Километров пятнадцать прошли по местам, где следы человеческой деятельности на глаза не попадались. Тропинки — они ведь могли быть и звериными — редкие и только слегка намеченные. И пней не встретили, зато бурелома — сколько угодно. Вроде как лесника здесь нет, или это специальный полигон, участок дикого леса, оставленый для энергичных девочек?
Наконец, пришли. Неуютная сырая пещера с осклизлыми валунами, вызывала опасение. Тут ногу сломать, провалившись в щель между камнями — запросто. В общем, нормальному человеку лучше держаться отсюда подальше. И по контрасту с жарким деньком, из-за которого они давно сняли куртки и закатали выше локтей рукава рубашек, по телу пробежал легкий озноб.
— Вот под этот выступ подсовываешь руку, хватаешься, и тянешь на себя, — инструктирует супруга.
Гошка сделал, что велели, и открылась дверь. Ри зажгла фонарики, и они по короткому подъему вошли в тесный грот. Тесный не потому, что маленький, а просто заставленный стеллажами, на которых чего только не было.
— Вот спиртовка и сухое горючее, спальные мешки, консервы, галеты, — показывала она ему. — Здесь, в ящике — чернила, перья, гербовая бумага, государственные печати. Нет, не самые те, а оттиски с той же матрицы, то есть — не отличишь. Отдельно лежат бланки с подписью императора. В этом ящике хранится оружие, оно в смазке, так что не испачкайся. Деньги бумажные восьми разных стран, ну и наши тоже. Монеты в мешочках. На бирках указано, какие. А вот слитки.
Гошка шёл по узкому проходу, слушая пояснения.
— Платины, как ты понимаешь, больше всего, слитки любых форм и размеров, клейменые казначейством или просто с указанием состава и массы. Серебряные брусочки — гривны — обернуты в промасленную бумагу. Тут один формат, по килограмму. Золото монетное, ювелирное и химически чистое.
От близости и количества этих сокровищ даже волосы на коже обращенной к штабелю руки зашевелились.
— А вот здесь медикаменты, все в упаковках длительного хранения. Тут аккуратно, это отравляющие вещества. В ящиках хранится одежда, немного тканей, нитки, иголки, пуговицы. Инструменты плотницкие, кузнечные, ломик, кирка, лопаты.
Гошка млел. Ему показывали, наверное, одну из самых страшных государственных тайн. В этом тайнике было припрятано то, что сможет крепко выручить знающего о нем человека в случае непредвиденном, непредсказуемом, таком, что и в страшном сне не приснится. Даже семена продовольственных культур в стеклянных пеналах, стальные полосы и медные слитки.
* * *
Когда из подземного мрака выбрались в теплый ласковый летний день, раскладывая прихваченную с собою снедь на салфетке, Ри объяснила.
— Это седьмой схрон. О нем почти все знают, ну, те, кто к государственным делам причастен. Ты приметы хорошо запомнил?
— Плохо. Но, пожалуй, смогу найти, — Гошка озирается по сторонам, запоминая ориентиры. — А что, я уже вошел в списки доверенных лиц?
— Не знаю, может и есть где-то такие списки. Но папа уверен, что в случае чего, на тебя можно положиться. Хотя, терпеть тебя не может. В общем, если не хочешь его огорчить, не лезь лишний раз к нему на глаза.
Гошка мысленно стек по бугорку. Это выходит, что их брак — против родительской воли. Демонстративно. В день совершеннолетия. Нет, маменька, кажется, очень даже «за». Однако где тогда воля императора? Хотя…
— Слушай, а когда он мне присваивал офицерское звание, ты, где была в это время?
Ри снова приняла неприступный вид, словно демонстрируя готовность хранить эту тайну до конца. Считай, созналась, что причастна. Все-таки она еще молода и не все человеческие хитрости успела взять на вооружение. И, кажется, не любит врать. Или не умеет, и знает об этом. Зато молчит очень красноречиво.
Возвращались другим путём, петляющим среди склонов и скал через каменистые осыпи. Вышли на тропу, которая вывела на пустынную дорогу. Через пару километров справа открылась чудесная панорама долины, расстилающейся на многие километры. Гошка невольно залюбовался и повернулся к Ри, чтобы спросить название местности, но осёкся. Очень уж грозно поглядывала его супруга на расстилающиеся у их ног необъятные лесные просторы.
Когда миновали открытое место и оказались снова между склонов холмов, Ри вытащила из корзинки недоеденный кусок хлеба и принялась его жадно уписывать. А выражение лица стало упрямым и неприступным. В общем, лучше оставить её в покое. Всё понятно и без слов. Животный страх высоты она перебарывает усилием воли, а следующий за ним отходняк прячет ото всех. Там, на Коктебеле именно эта крошка пилотировала реактивный торпедоносец, дважды подняв в воздух этажерку с керамической дюзой. Отработала атаку, потом вторую, села и, стремительно добежав до дому, завернулась с головой в одеяло, пережидая, пока охвативший тело ужас отпустит свою жертву. Похоже, из всего выводка принцесс ему досталась самая упертая.
* * *
Турбина — это только с виду просто. На самом деле в ее устройстве масса тонкостей. Одна из них — необходимость тщательной балансировки ротора, который для обеспечения большой мощности должен очень быстро вращаться. И если центр его тяжести не попадает на ось вращения, получается не двигатель, а колотушка, разрушающая себя своей собственной работой.
