Муски ждала мнения остальных с нетерпением. Затем она сказала:
— Интересно, стоит ли нам дальше отвечать на послания с Альфабазы?
Никто не ответил.
Следовательно, все согласны. И судьи перешли к разговору о том, как растет население планеты: от ста восьмидесяти выживших к тысяче восьмистам в третьем поколении и к почти четверти миллиона в шестом поколении. Теперь можно не бояться, что человечество не выживет. Человек на Джеме будет процветать.
Это напомнило Муски, что ее последний ребенок готов уже родиться. Она позвонила в госпиталь по телефону. Сиделка даже в этот час была на месте. Но новости были плохие. Ребенок родился мертвым.
— Я ругаю себя за то,— сказала Муски доктору,— что выбрала... как ее имя, доктор?
— Мери Глоубаг.
— Да, Мери. Ей почти шестьдесят лет, и мне нужно было пригласить кого-нибудь помоложе, чтобы родить мое дитя.
— О, не порти себе такой день,— сказал доктор.— Всякое может случиться. Помни, что почти все твои дети живы, и еще троих вынашивают другие сиделки.
— Ты очень добр,— Муски повесила трубку с улыбкой. Но новость поразила ее.— Мне бы хотелось уйти,—сказала она судьям.
И все были рады этому предложению, так как всем хотелось по домам, к своим семьям.
И третья ипостась Мускрат — это мать, уважаемая глава семьи.
И это была не самая маленькая часть ее. Ее семья была огромна. Сорок четыре живых ребенка, из которых десяток старших уже многократно сделали ее бабушкой, а три самых младших еще находятся внутри трех женщин, добровольно согласившихся выносить и родить их. Она напомнила себе, что нужно сделать подарок Мери Глоубаг за ее добровольное согласие оплодотвориться ее яйцеклеткой. Не такой большой подарок, как обычно, ведь ребенок родился мертвым. Скоро Рождество, и все эти женщины придут ее поздравить. Муски удовлетворенно ждала этого дня.
Но не все думы о семье были приятными. Когда она шла по аккуратному саду сюда, где она спала и хранила свои вещи, из кустов навстречу ей выскочил подросток. Это был д-Дэйлхауз Дольфин Ан-Гуен, один из ее сыновей. Он тяжело дышал от бега. Муски вздохнула и сказала:
— Очень приятно, что ты спешишь поздравить меня, Дольф.
Он остановился и посмотрел на рождественское дерево посреди сада, с его огнями и звездой на вершине. Очевидно, он забыл о каникулах. Муски снова вздохнула.
— Счастливого рождества, Дольф. Садись и успокой дыхание.
Они сели на скамью из прессованной глины под деревом. Муски не смотрела на сына. Она знала, что несмотря на все свои недостатки, он не начнет говорить без разрешения, и она хотела, чтобы мальчик ощутил мир и покой в саду. Здесь стояли статуи Первого Поколения Восемнадцати Матерей из золота, пятьдесят две Кормилицы из хрусталя и восемьдесят девять Отцов, высеченных из гранита, который добывали в скалах возле Полюса Тепла. Двадцать один человек из выживших, которые не внесли вклада в гены ныне живущих, тоже были высечены в статуях, но эти статуи находились в самых дальних уголках сада. Статуи имели и другие различия. Имена тех, кто пережил вспышку на Фарсайде, были выгравированы на серебре, как бы подернутые морозом. Те, кто пережил катастрофу в катакомбах подземников, получили подписи из рубина. Остальные, пережившие вспышку в орбитальных капсулах, под машинами, в пещерах, в других местах, где были они и могли укрыться от гнева звезды, украшены оранжевым хризолитом, напоминающим цвет пламени. Это произошло шесть поколений назад.
Когда Муски почувствовала, что это святое место подействовало на ее сына, она сказала:
— Ол райт. Можешь говорить, что хочешь, Дольф.
Он не мог дождаться этого момента, так он был нетерпелив.
— Ол райт! Я скажу! Ты делаешь ошибку, Мать Муски. Мы не можем сказать нет Альфабазе!
— Не можем?
Он ужасно упрям. Даже свиреп.
— Да, я сказал, не можем! Это преступление против человеческой расы! Джем разлагается на наших глазах, Мать Муски. Это единственный шанс, чтобы мы могли развиваться дальше. На Альфабазе есть высокоэнергетическая технология. Ты знаешь, что значит их предложение? Они могут перевести в тахионное состояние десятки тонн. Мы не можем сделать этого даже ради спасения собственных жизней.
— Милый Дольф. У нас на Джеме очень много горячих проблем. Ты знаешь, сколько диких стай шаристов? Кринпитов, которые впали в дикое состояние? Подземников, которые стали совершенно неуправляемы и бесполезны для нас? Наш долг...
— У нас долг перед человечеством!
— Да, конечно. И мы выполняем его. Наши предки отдали жизни, чтобы спасти нас, и мы строго блюдем Шесть Принципов. У нас нет тирании, национализма, расовых распрей. Мы не насилуем Джем, мы служим его процветанию. Мы экономим его ресурсы, а на Альфе снова развивают индустрию и с нею все зло технологической цивилизации.
— Боже! — воскликнул он.— Ресурсы! Да мы пальцем не шевельнули, чтобы хотя бы тронуть их! Ты знаешь, что горючее образуется быстрее, чем мы используем его?
— Прекрасно! Но будь разумным, Дольф, дорогой! Зачем ты портишь мне праздник своими глупыми предложениями? Предположим, что кто-то примет твои предложения. Кто будет разрабатывать ископаемые минералы?
— Кринпиты! Подземники! Люди! Машины! Я не знаю. Если кто-либо не захочет работать, надо его заставить!
Мускрат была ошарашена.
— Ты испортил мне праздник.
Какой стыд! Упрямый подросток и неумелая сиделка — и вот ее праздник насовсем испорчен, еще не начавшись. Дольф ее любимый сын. Она восхищалась его ловким телом, быстрым умом. Но как он может не принимать этот рай и не быть в нем счастливым, как все остальные?
Каникулы Дольфа тоже были испорчены, и он, злой и растерянный, сел на каменную скамью, не слыша веселого пения вдали.
Если бы он мог заставить ее понять! Овладение Джемом дорого обошлось людям. И не только в первый ужасный год. В первые декады произошло еще несколько вспышек Кунга. Было восемь вспышек, и только две или три из них обошлись без страшных последствий. Последние. Людям пришлось выносить многонедельное заточение под защитными куполами, страшный голод в течение следующих полутора лет, пока планета не восстановила себя. И стоило ли людям платить жизнями за существование на такой планете?
Подземник с четырьмя садовниками-кринпитами, панцири которых были покрыты блестящим праздничным лаком, прошли мимо него. Внезапно он услышав песню вдали.
Спаси всех нас от сил Сатаны.
Когда мы уйдем звездным путем...
Черт бы побрал это время радости, подумал он про себя. Время самоубийц! Время медленно умирать в довольстве, когда все остальная Галактика благодаря достижениям технологии стремится бог знает куда! Ярость боролась в нем с праздничным настроением. И постепенно ярость отступила. Он вдруг вспомнил, что нес подземник, — бледно-тлеющий ультрафиолетовый факел, и решил пойти к рождественскому дереву. Кринпиты уже стащили по сторонам скамьи и столы для пикников, чтобы создать пространство. После этого они удалились. Подземник установил факелы по местам и ожидал распоряжений. На дереве привязанные шаристы распевали свои сладкие песни.
