— В этом что-то есть, — многозначительно заметила мисс М'Бала, когда ей передали слова Уиллиса. — Может быть, стоит задуматься о третьем варианте. Разумеется, окончательное решения я приму после возвращения на Землю…
Прошло много месяцев, прежде чем Рольф Ван-дер-Берг снова получил возможность сосредоточить свои мысли и энергию на горе Зевс. Укрощение Ганимеда отнимало у него все силы и время, и он часто покидал свой кабинет на базе Дарданус на несколько недель, занимаясь изысканиями на трассе проектируемой монорельсовой дороги от Гильгамеша до Осириса. Географическая обстановка на третьей и самой большой из юпитерианских лун после вспышки Юпитера резко изменилась и продолжала меняться. Новое солнце, растопившее лед на Европе, не было здесь, на расстоянии в четыреста тысяч километров, таким жарким, но его лучи несли достаточно тепла, чтобы в центре той стороны, что была постоянно обращена к Люциферу, установился умеренный климат. Там находились мелкие небольшие моря размером со Средиземное на Земле, — простирающиеся до сорокаградусной широты к северу и югу. Мало что уцелело от поверхности Ганимеда, которую отражали карты, созданные в двадцатом веке по снимкам с "Вояджеров". Таяние вечной мерзлоты и происходящие время от времени тектонические*. — "c+la((, вызванные к жизни теми же приливными силами, что действовали и на двух внутренних лунах, превращали Ганимед в кошмар для картографов. Но именно эти факторы делали его раем для планетарных инженеров. Новый Ганимед был единственным миром, за исключением безводного и куда менее гостеприимного Марса, где люди когда-нибудь смогут ходить под открытым небом без скафандров или других средств защиты. Здесь было сколько угодно воды, все химические вещества, необходимые для жизни, и климат — по крайней мере пока над головой сиял Люцифер — теплее, чем на значительной части Земли.
Самым важным явилось то, что на Ганимеде больше не нужно было носить скафандры, закрывающие все тело. Хотя атмосфера еще не была пригодной для дыхания, она стала достаточно плотной, и приходилось пользоваться лишь масками и кислородными баллонами. А через несколько десятилетий, по предсказаниям микробиологов, которые, однако, избегали указывать более конкретные сроки, не понадобится даже и этого. По всей поверхности Ганимеда рассеяли множество штаммов бактерий, вырабатывающих кислород; большинство из них погибло, но уцелевшие чувствовали себя как дома, начали стремительно размножаться, и регулярно проводящийся анализ состава атмосферы указывал на медленный, но неуклонный рост содержания кислорода. Эти графики были первым экспонатом, который демонстрировали — с понятной гордостью — посетителям базы на Дарданусе. Длительное время Ван-дер-Берг следил за данными, поступающими с "Европы-6", надеясь, что когда-нибудь в момент пролета спутника над горой Зевс облака снова рассеются. Он понимал, что вероятность подобного совпадения ничтожна, но пока был хотя бы малейший шанс, ему не хотелось прибегать к иным методам изучения загадочного явления. Ван-дер-Берг не торопился, дел у него и так было выше головы, к тому же разгадка могла оказаться самой тривиальной и не представляющей интереса. И вдруг "Европа-6" прекратила свое существование (почти несомненно в результате случайного столкновения с метеоритом). На Земле Виктор Уиллис, по мнению многих, поставил себя в дурацкое положение, взяв интервью у людей, пытавшихся разгадать тайну Европы, — "европсихов", занявших сейчас место распространенных в прошлом фанатиков НЛО. Некоторые из них утверждали, что "Европу-6" вывели из строя козни существ, населявших мир, вокруг которого она обращалась: то обстоятельство, что спутнику позволили беспрепятственно функционировать целых пятнадцать лет почти вдвое больше запланированного срока, — ничуть их не смущало. Нужно отдать должное Виктору — он весьма аргументирование отстаивал свою позицию и опроверг большинство доводов, выдвинутых оппонентами; и все-таки все сошлись на том, что не следовало вообще предоставлять этим чокнутым такую возможность. Для Ван-дер-Берга, которому необыкновенно импонировало прозвище "упрямый голландец", данное ему коллегами, и который всячески старался оправдать такую характеристику, гибель "Европы-6" была вызовом, и он не мог его не принять. Он знал, что спутник никто не собирается заменять, ибо кончина необычайно говорливого космического долгожителя была воспринята с глубоким вздохом облегчения.
Что же делать теперь? Поскольку Ван-дер-Берг был геологом, а не астрофизиком, прошло несколько дней, прежде чем он неожиданно понял, что разгадка в буквальном смысле смотрела ему в лицо с момента высадки на Ганимед.
Африкаанс — один из лучших языков в мире, когда хочется выругаться; его звуки могут привести в замешательство слушателей даже при вежливом разговоре. Ван-дер-Берг выпускал лишний пар в течение нескольких минут; затем связался с обсерваторией в Тиамате, расположенной точно на экваторе, где прямо в зените висел крошечный сверкающий диск Люцифера.
Астрофизики, занимающиеся самыми эффектными объектами во Вселенной, снисходительно относятся к рядовым геологам, посвятившим жизнь таким маленьким грязным объектам, как планеты. Но здесь, на далекой окраине, люди весьма охотно помогали друг другу, и доктор Уилкинс не только проявил живейший интерес, но и изъявил готовность оказать всяческое содействие. Тиаматскую обсерваторию построили с единственной целью, которая была одной из главных причин создания базы на Ганимеде. Исследование Люцифера было делом исключительной важности не только для ученых-теоретиков, но и для инженеров-ядерщиков, метеорологов, океанографов и, не в последнюю oчeрeдь, для государственных деятелей и философов. Потрясала мысль о том, что во Вселенной нашлись существа, способные превратить планету в раскаленное солнце; мысль об этом не давала спать многим. Для человечества было крайне важно узнать об этом как можно больше; мог наступить день, когда понадобится повторить нечто подобное — или предотвратить…
Так что на протяжении более десяти лет Тиамат вел наблюдения за Люцифером с помощью самых разнообразных приборов, непрерывно регистрируя весь спектр его электромагнитного излучения, а также активно зондировал новое светило радиолокационным излучением с помощью скромной параболической антенны, расположенной в небольшом метеоритном кратере диаметром в сто метров. — Да, — согласился доктор Уилкинс, — мы часто наблюдаем Европу и Ио. Однако наш луч направлен на Люцифер, поэтому мы видим их лишь в течение нескольких минут, когда они проходят через его диск. А ваша гора расположена на дневной половине Европы и в эти минуты всегда скрыта от наблюдения.
