Наконец Дункан растянулся на холодном полу, подложив руки под голову. Рано или поздно эта чудовищная история выплывет, и тогда он поднимет такой шум, что Рэнд и Диверс кончат свои дни за решеткой.
Когда Рэнд вернулся, Дункан все так же лежал на полу и даже не повернул головы.
— Нам надо еще немного поговорить.
— Об удостоверении, разумеется, — сказал Дункан.
Рэнд слабо улыбнулся:
— Между прочим, да. Вы же знаете, это очень важно.
— Я знаю только, что по виду вы нормальный человек. На кого вы работаете? Вы шпион? Зря стараетесь, у меня нет никаких секретов.
Рэнд вздохнул и прислонился к стене.
— Сосредоточьтесь на бирке. На карточке, я имею в виду. Что вы почувствовали, увидев, как она скользнула в решетку?
— Не помню.
— Постарайтесь вспомнить.
— Ничего не почувствовал. А что я должен был чувствовать?
— Думаю, вы лжете. Дункан приподнял голову.
— Сделайте одолжение — уйдите.
— Поверьте, это крайне важно.
— Поверить вам? Хорошо!..
— Вы почувствовали злость?
— Нет.
— Грусть?
— Конечно, нет.
— Радость?
— Уйдите!
— Обреченность?
Дункан сжал голову и перевернулся на спину.
— Нан! — выкрикнул он.
— Кто это? — удивился Рэнд.
— Моя жена, идиот.
— Ваша жена?!
Его жена, его любящая жена…
— Что случилось? Ты упал? — спросила она.
Он только что вошел в дом — уставший, голодный и уже начинавший злиться, потому что на столе не было еды. Она с ужасом уставилась на его грудь, потом подошла к телефону и вызвала полицию…
— Хотя бы принесите мне койку. Вот бы вам поспать на этом полу.
— Простите, — сказал Рэнд. — Я не подумал, что вам может быть неудобно. Я пришлю НН… Каменноликого.
Рэнд ушел, а Дункан улыбнулся и встал. Если они хотят играть, пусть! Он не выйдет из игры.
Отворилась дверь, и вошел Каменноликий. Ничего не подозревая, он наклонился, опуская койку, и тут Дункан что было сил ударил его в основание шеи…
Он вышел из камеры и застыл: все вокруг изменилось. Куда-то исчез полицейский участок; его место заняло маленькое помещение со стальными стенами.
Дункан подавил пробудившийся ужас. Пускай меняют декорации, это его не остановит!
Он осторожно, на миллиметр, приотворил другую дверь и, затаив дыхание, замер, прислушиваясь к разговору между Рэндом и Диверсом.
— Сознание — это функция разума, — говорил Рэнд, и в его голосе звучала злость. — Неужели ты не чувствуешь своей ответственности?
— Ну и что? У нас хватает других дел. Ты тянешь время.
— Черт побери, он и так скоро пойдет в Распылитель.
Дункан проскользнул за дверь. Говорящие были скрыты от него стеной каких-то коробок. Он тихо пошел на звук голосов.
— Это случилось, потому что он потерял личную бирку, — Рэнд говорил монотонно, словно повторяя старый довод.
— И что же ты предлагаешь? — язвительно спросил Диверс.
— Не волнуйся, твои деньги будут целы… Потеряв бирку, он внезапно испытал шок. Неожиданно он стал никем. Это было невыносимо, и он немедленно обратился к подсознанию. Не ухмыляйся, у него есть подсознание! Иначе откуда взялись эти воспоминания? Неужели ты не видишь?!
То, что видел Диверс, не имело никакого отношения к словам Рэнда. Его глаза расширились, лицо побелело. Рука дрогнула, и чашка с кофе упала на пол.
Внезапно напрягшаяся спина Рэнда была единственным знаком того, что он тоже почувствовал неладное.
— Я моложе и сильнее вас обоих. Кроме того, мне нечего терять, — предупредил Дункан. — Не делайте глупостей.
— Не подходи! — выкрикнул Диверс, закрыв лицо руками и съежившись в кресле. — Где охранник?
— Он без сознания. Не беспокойтесь, я его не убил.
— О боже, — простонал Диверс, и его глаза сверкнули в сторону Рэнда. — Все ты и твоя проклятая психология.
Рэнд медленно повернулся. Он был бледен, но казался спокойным.
Дункан вышел из-за коробок и наконец рассмотрел помещение. Его внимание привлекло содержимое открытого шкафа — теплая одежда, ботинки и пара странных костюмов наподобие водолазных. Он обернулся и увидел, что Диверс целится в него из пистолета.
Рэнд тоже заметил оружие и рявкнул:
— Убери!
Рука Диверса дрогнула.
— Что он собирается делать?
Дункан сжал кулаки:
— Вы не имеете права стрелять в меня. Я ни в чем не виноват.
— Он прав, — сказал Рэнд. — Положи пистолет.
Диверс поколебался и швырнул оружие к ногам Дункана.
— Валяй. Бери. Ты же здесь главный.
— Мне не нужен пистолет. Я хочу уйти.
— Идти некуда, — странным голосом произнес Рэнд.
— Я хочу домой.
— Это…
— Заткнись. Пусть идет, — процедил Диверс сквозь стиснутые зубы.
— Неужели ты не можешь понять, что он страдает?
— Иди, — с усмешкой повторил Диверс. — Не слушай его. Он еще безумнее тебя.
Дункан на негнущихся ногах подошел к двери. Уже у порога его окликнул Рэнд.
— Когда будете выходить, закрывайте все двери. На обратном пути тоже.
— Я не вернусь.
Рэнд тяжело опустился на край стула и склонил голову.
— Вернетесь. Заблуждение дало трещину, когда вы признали, что бирка была зеленой. Не вините нас… Мы не хотели.
Дункан замер, по спине пробежал холодок. Чего они добиваются? Очередной трюк, чтобы задержать его?..
Он целеустремленно шел вперед, и эхо шагов гулко разносилось по стальному коридору. Вдоль стен стояли какие-то аппараты, но они не привлекали его внимания.
В лицо ударил свет, рука автоматически закрыла последнюю дверь. Он, вероятно, не туда попал, вероятно, где-то не там повернул, потому что вокруг…
Пусть они вытаскивают его из дома, пусть бросают в тюрьму и изощренно издеваются. И пусть они подменили полицейский участок стальной пещерой, но нельзя же выбить мир из-под ног!
В ослепительно белом небе сверкало чужое солнце. Над каменистой поверхностью колыхался раскаленный воздух.
Вдали что-то двигалось, какие-то точки на мрачном горизонте, и Дункан с яростно колотящимся сердцем пошел в ту сторону. Он молился, чтобы это оказалась Земля, какая-нибудь неисследованная пустыня, но в глубине души знал, что это место не имеет ничего общего с его родиной.
Тело планеты было прорезано лощиной, и на дне ее работал гигантский механический комплекс. Экскаваторы зачерпывали породу и грузили в вагонетки. Вагонетки бежали по рельсам и скрывались за скалами.
Дункан резко остановился. Точки оказались не людьми. Это были насекомые — большие, похожие на муравьев существа, запросто ворочавшие полутонные глыбы руды. Они трудились быстро и молча. Рабочие в лощине, операторы вагончиков, отдельные фигуры, копошившиеся у какого-то купола вдалеке, — все были муравьями.
