Ознакомительная версия.
- Неохота?
- Неохота. И он придумывает какую- нибудь причину, чтобы не двигаться с места. Саботирует приказ. Я, конечно, могу попытаться его вразумить, но цепочка командования такова, что он мне не подчинится. Напишет рапорт в Новую Трою - так, мол, и так, не могу выступить на Гранд. Отправит. По дороге рапорт разукрасят подробностями: один чиновник придумает то, другой - это. Под конец, когда письмо придёт, в Новой Трое за голову схватятся: да как же этот командир гарнизона жив ещё, когда у него и понос, и золотуха, и винтовки не чищены, и не надраены сапоги?
Постарайся понять одну вещь: в нашей политической системе сложилась такая ситуация, что никто ничего не делает, а всё происходит как- то само собой. Больше того: в текущей ситуации делать что- то - вредить, прежде всего, самому себе. Пока ничего не делаешь - ты в безопасности: всегда можно свалить вину за ошибки на сам ход вещей. Когда же ты что- нибудь да делаешь, сразу вступаешь как бы на ничейную землю, где чужой оплошностью не прикроешься. Потому- то у нас портачество портачеством и прикрывается, а нормальный человек - тот, кто забился в свою норку и сидит.
Да и потом, в Новой Трое уже привыкли к тому, что нас окружают заговоры и ловушки. Их настораживает, когда дело идёт хорошо, без заминок. Собственно, это ещё одна моя задача: периодически подбрасывать Новой Трое какой- нибудь заговор, чтобы она не скучала. Теперь понял?
- Да- а, - протянул Гиркас. - Но как тогда с вымышленными людьми, на которых ты пишешь доносы? Ведь их же надо арестовывать, судить...
- Нет, нет и ещё раз нет! Ты ничего не понимаешь. Ни здесь, ни в Новой Трое никому нет дела до того, настоящие это люди или нет, потому что никто ничего не будет предпринимать по этому поводу. Всё куда проще. Я лишь исполняю заказ: в Новой Трое подозревают заговор, я снабжаю их материалами, подтверждающими эту теорию. Потому что если бы я делал иначе - доказывал бы, например, что никакого заговора не существует - меня могли бы обвинить в неуважении к руководству Новой Трои, а то и вовсе счесть предателем, намеренно искажающим правду. Да и неужели ты думаешь, что они сами верят в существование заговора? Нет, может, и верят, но подсознательно каждый знает, что ничего такого нет. Поэтому, как и в случае с "похоронками" мне намного проще придумать что- то своё, нежели ломать голову, пытаясь найти действительные следы заговора. Вот почему я пишу доносы на вымышленных людей.
- Стоп, - прервал Крымова Гиркас. - Только что ты говорил, что заговора не существует, и никто в него не верит, и тут на тебе - действительные следы! Поясни, будь добр, чтобы я совсем умом не двинулся.
- Всё верно. Того заговора, который Новая Троя приписывает своим врагам, не существует. Но сам заговор среди кантонов, как таковой, существует, и ещё как! Правда, он не носит вселенского характера и не направлен на мировое господство. Нет, всё намного проще. Заговоры были, будут и есть: такова природа человека: устраивать сборища и замышлять коварные планы. И ничего с этим не поделаешь. Вот только не нужно выдумывать бессмыслицу, и утверждать, что кто- то способен в течение сотен лет вынашивать один и тот же план и ненавидеть одного и того же врага. Это романтизм, будь он неладен. Человек - существо непостоянное, и прежде всего своекорыстное. Ну да, своекорыстное: для человека естественно заботиться о своей шкуре. Он хочет денег, женщин, власти, и всё - путём наименьших затрат как сил, так и времени. Поэтому любой заговорщик прежде всего имеет в виду конкретные цели. Нет, он может ждать год, два, десять лет (если, конечно, молод) - но не сто, потому что рассчитывает воспользоваться плодами заговора при жизни. Отсюда и откровенная глупость всех измышлений о тысячелетних заговорах, которые разные тайные общества якобы передают из поколения в поколение и из рода в род. Трижды ха! Если ты не можешь быть уверен в том, что твой собственный сын продолжит твоё дело, как ты можешь думать, что оно заинтересует постороннего человека? Что за глупая самонадеянность! Поэтому я и не верю в долговременные заговоры. Оно само по себе ненадёжно, а уж в наше время, когда всё меняется так быстро - тем более. Другое дело - кратковременные: подсидеть кого- нибудь, собрать компромат, стукнуть куда надо. Так всё обычно и делается. Поживёшь у нас, сам захочешь поучаствовать. Я вот участвовал.
- И как? - поинтересовался Гиркас. - Успешно?
- Да не особенно. Запутался в хитросплетениях, перемудрил, и вышло, что подставил своих же. С тех пор в подковёрной борьбе я персона нон грата. Оно и к лучшему: слишком много нервов требует эта дрянь, а результата - пшик, одно моральное удовлетворение.
- Чушь какая- то, - задумчиво сказал Гиркас.
- Святая правда! Но давай лучше выпьем, а? Надоело мне всё хуже горькой редьки!
- Это можно.
После следующей рюмки Крымов замолчал, мусоля в руках бумажку с доносом.
- К чёрту! - сказал он наконец, и бросил её на пол. - Вот посмотри на меня! Я - взрослый человек, с высшим образованием, а якшаюсь с какими- то Конкасами, чёрт бы их побрал, пишу доносы и воюю из- за подтяжек! А ведь когда- то был хороший мальчик, любил книжки про индейцев и классическую музыку. Эх!
Гиркас промолчал.
- Вот что, - сказал Крымов. - А пошли- ка в бордель.
- Да ну, - заупрямился Гиркас. - Подцеплю ещё чего- нибудь. Мне дядя рассказывал, так и помереть недолго.
- Да не бойся ты, там все чистые. А помрёшь - у нас всё равно зона боевых действий, считай, пал смертью храбрых. Медаль дадут.
- Медаль? - задумался Гиркас. - Нет, лучше деньгами. Ладно, пошли.
По дороге в бордель Крымов рассказал Гиркасу о том, что недавно узнал о Новой Трое. Слышал о новых ракетах, которые там начали производить, спросил он. Это такие ракеты, которые наводятся на свист: стоит врагу свистнуть, и ему каюк. Ну да, ответил Гиркас, слышал что- то такое. Ты же знаешь, я - Дун Сотелейнен, а значит, мне на всё начхать. Так вот, сказал Крымов, это враньё. Нет никаких ракет, есть только слизень. Слизень, удивился Гиркас. Какой слизень? А вот такой, сказал Крымов. Шесть метров в высоту, весит одиннадцать тонн, движется со скоростью восемь сантиметров в час. В реестре боевой техники Новой Трои заявлен как единица быстрого реагирования. Кормят его овсяной болтушкой, и каждый квартал меряют: насколько вырос. Если мало - прощай, премия. Откуда ты это знаешь, спросил Гиркас. Жанна рассказала, из борделя. За бутылку красного и коробку кексов "Фантазия". Они там всё знают. Недавно, говорят, рядовой Метёлкин, которого поставили следить за слизнем, посягнул на его кормушку, и нет, чтобы есть цивилизованно, ложкой, руками жрал. Так сержант Топорцов сделал ему выговор. Ты, сказал он, слизня- то не обкрадывай. И добавил подзатыльник, для ясности.
Ознакомительная версия.
