– Красиво? – спросил я, сам удивляясь своему вопросу. Что такое понятие красоты для чужой расы?
– Да. – Счетчик дышал тяжело и часто. – Это… похоже на дом.
– На твою планету?
– Да…
Здорово. В справочнике данные о родной планете Счетчиков полностью отсутствовали. Теперь можно смело записать: «окружена кольцом»…
– Это Сатурн? – спросил Счетчик. – Джамп оказался удачным?
– Сатурн. Но ничего хорошего в этом нет.
Рептилоид уставился на меня.
– Карел, на моем корабле жидкостные ракетные двигатели. Ты ведь знаешь, что это такое?
– Дрянь, – безжалостно сказал счетчик.
– Верно. И чтобы вернуться на Землю, челнок должен оказаться от нее на расстоянии не более пятисот тысяч километров, в плоскости эклиптики и со скоростью относительно планеты не более сорока километров в секунду.
– Дрянь… – повторил счетчик. – Вы часто гибнете?
Я не ответил, любуясь уплывающим из поля зрения Сатурном. На краю иллюминатора разгорался ослепительный блик – Солнце спешило заглянуть нам в глаза.
– Вам нужна помощь, человек, – сказал счетчик. – Вам очень нужна помощь…
– Будем уходить на повторный джамп.
Счетчик дернулся.
– Здесь нет человеческих поселений?
– На Сатурне? Шутник. На Ио… это спутник планеты, собираются открыть научную станцию. Может быть, года через два и смогут.
– У нас нет такого количества времени. – Счетчик отвернул голову от иллюминатора.
Я не стал напоминать ему, что в челноке нет запаса кислорода и на неделю. Помог ему добраться до пульта, вставил очередной диск.
– Работай. У меня дела.
Оставив рептилоида, я подплыл к шкафчику санитарных средств. Повернувшись спиной к счетчику, достал мягкий гофрированный шланг, расстегнул брюки.
– Потребность в удалении отходов?
Господи…
Отвечать я, конечно, не стал. Включил отсос и попытался забыть про любопытный взгляд рептилоида, буравящий спину. Ненавижу эти мелкие бытовые проблемы. Но что поделаешь, если у нас нет искусственной гравитации.
– Больше не комментируй мои потребности, ладно?
– Извини, – кротко сказал счетчик. – Я занимался ксенобиологией, это очень любопытный аспект…
– Лучше подумай о двух следующих джампах.
– Петр, если ты позволишь мне работать совместно с компьютером…
– Ну?
– Я выведу корабль к Земле с максимально возможной точностью.
Это было неслыханно. Это было настолько безумно, что в уставе даже не было прямого запрета. Скорее, наоборот, можно было притянуть за уши пункт о допустимости использовании помощи Чужих в навигационных расчетах.
Поставить бы на мое место господ чиновников…
– Хорошо, – чувствуя, что переступаю какой-то незримый порог, сказал я. – Как ты это сделаешь?
– Очень просто. – Рептилоид сполз с кресла, уступая мне место пилота, завис над пультом. – Мы часто работаем с электронными машинами.
– Но не с человеческими…
– Двоичный код? – Счетчик провел лапой над пультом. Медленно прижал ее к портам компьютера, прикрытым прозрачной крышкой.
– Снять? – спросил я.
Счетчик не ответил, а дисплеи тем временем начали гаснуть.
Вмешиваться было глупо. Я просто смотрел, как рептилоид отключает компьютер, как машина начинает перезагрузку и останавливается, не успев запустить операционную систему. Индикатор хард-диска часто мигал – информация куда-то уплывала. Видимо, в маленькую треугольную голову.
Интересно, как это – напрямую общаться с электронной машиной? Неужели это и впрямь нормальный метод коммуникации Счетчиков?
И как они тогда ухитряются оставаться эмоциональными существами? Я где-то читал, что любое существо, способное воспринимать информацию на уровне отдельных байтов, окажется эмоционально холодным – в нашем восприятии, во всяком случае. Слишком разным будет темп времени.
– Очень интересное программное решение… – сказал рептилоид, убирая лапу с пульта. Компьютер при этом не ожил – все так же тускло тлели дисплеи, и даже индикатор хард-диска погас.
– Какое еще решение?
– Навигационная система. Для такой слабой машины подобная точность и быстродействие великолепны. Это человеческая разработка?
– Да, конечно.
– Вы очень способные, – покровительственно сообщил рептилоид.
– Ты собирался рассчитать координаты джампа.
– Я этим занимаюсь.
– И одновременно разговариваешь со мной?
– Это разные уровни сознания, Петр. Сознание внешнее и сознание внутреннее. На одном уровне происходит обработка больших массивов информации. На другом – активная материальная деятельность.
– И оба уровня работают параллельно?
– Когда это необходимо – например, сейчас, – то да. Если я нахожусь дома, в гнезде, то внешнее сознание лучше отключить. Если я лишен доступа к информации, то отключается внутреннее сознание.
– А какое сознание у тебя главное?
– Бессмысленный вопрос, – отрезал рептилоид.
Но я не унимался:
– Что развилось у вас раньше, Карел? Внутреннее или внешнее сознание?
– Ты ксенобиолог?
– Нет, но мне интересно.
– Внутреннее. Внешнее выработано искусственно. – Казалось, что счетчик ответил с большой неохотой.
И неудивительно. Он опять дал мне информацию о своей родине – то, что скрывала любая раса. Я попытался представить мир, в котором возникла подобная форма жизни. Мир, где не требовалось бороться с врагами, добывать пищу, укрываться от непогоды, создавать орудия труда. Мир, где выживание зависело от скорости и точности обработки информационных потоков.
Что-то невообразимое.
Природа не создает уродливые формы жизни. Любое существо идеально в своей экологической нише. Хрупкие и огромные хиксоиды – короли жарких и безветренных степей Сириуса. Мыши-алари – порождение холмистых равнин Фомальгаута, они развивались в лабиринтах глубинных нор, им важны были подвижность и небольшие размеры.
Какая планета могла вызвать из небытия Счетчиков? Мир, опоясанный кольцом наподобие Сатурна, где требовалось обрабатывать и обрабатывать информацию, обмениваться ею – причем именно в электронной форме…
– Я закончил расчет, – сказал рептилоид. Мне показалось, что он смотрит на меня с иронией. Будто понимает, о чем я думал.
– Давай проверим.
Счетчик издал тихий скрежет. До меня не сразу дошло, что это смех.
– Петр, я взял из твоего компьютера все. Я выяснил идеальную посадочную глиссаду и наиболее удобный космодром. Я учел те гравитационные факторы и движения звезд, о которых люди просто не знают. Я проверил ресурсы корабля.
Он положил лапу на пульт, индикатор хард-диска замерцал.
– У тебя никогда не было такого идеального курса.
