— Я не сторонник теории персональной ответственности за несчастья, — дипломатично произнес Майлз. — Генералу Йенаро просто не повезло: он оказался последним из пяти гем-генералов, проигравших Барраярскую войну, и тем самым оказался козлом отпущения.
— Отлично сказано, — пробормотал Айвен; Йенаро тоже улыбнулся.
— Насколько я понимаю, этот объект в фойе ваш, Йенаро? — спросила дама, очевидно пытаясь спасти беседу от сползания в русло военной истории. — Немного банально, не так ли? Впрочем, моей матери нравится.
— Так, проба пера, — чуть иронично поклонился Йенаро. — Марилаканцы остались довольны. Причем индивидуальность зрителя слегка меняет изображение. Кстати, отдельные нюансы воспринимаются, только когда проходишь сквозь него.
— Я-то думала, вы специализируетесь на благовониях.
— Я сменил амплуа. Хотя я до сих пор считаю, что обоняние более чутко, чем зрение. Вы просто обязаны позволить мне изготовить вам духи. Этот ваш аромат жасмина никак не идет к такому нарочито заурядному платью, поверьте мне.
Ее улыбка стала слегка натянутой.
— Возможно.
В воображении Майлза тут же послышался лязг рапир и возглас: «Получи, негодяй!» Он изобразил улыбку.
— А по-моему, замечательное платье, — искренне запротестовал Айвен. — И аромат восхитительный.
— Гм, да, кстати, о вашей тяге ко всему экзотическому, — продолжал лорд Йенаро, обращаясь к леди Гелле, — знаете ли вы, что лорд Форпатрил рожден биологически?
Брови девушки удивленно поднялись; на гладком лобике появилась морщинка.
— Все рождаются биологически, Йенаро.
— Вы меня не поняли. Биологически в самом прямом смысле. Из чрева матери.
— У-у-у-у-у. — Она в ужасе наморщила носик. — Право же, Йенаро, сегодня вы несносны. Мать права, вы с вашей ретро-авангардной братией заходите слишком далеко. Боюсь, вам грозит безвестность, а если и слава — то дурная. — Ее гнев был направлен на Йенаро, но Майлз заметил, что она слегка отодвинулась от Айвена.
— На худой конец и это неплохо, — пожал плечами Йенаро.
«А я рожден в репликаторе», — чуть было не заявил Майлз, но промолчал.
«Не стоит высовываться. Если не считать мозгов, Айвену повезло больше, чем мне…»
— Спокойной ночи, лорд Йенаро. — Она тряхнула головой и ушла, немало расстроив Айвена.
— Славная девушка, только безмозглая, — пробормотал Йенаро, как бы в качестве объяснения, почему без нее лучше. Впрочем, он тоже чувствовал себя неуютно.
— Значит, гм… вы предпочли карьеру художника военной, не так ли, лорд Йенаро? — попробовал возобновить беседу Майлз.
— Карьеру? — Йенаро саркастически скривил рот. — Нет, я всего лишь любитель. Коммерческие соображения убивают истинный вкус. Но я все же надеюсь достичь некоторого положения, хотя и по-своему.
Майлз решил, что последнее говорилось искренне. Они проследили за его взглядом — через парапет, вниз, в фойе, на это подобие фонтана.
— Нет, вы непременно должны посмотреть ее изнутри. Впечатление совершенно другое.
Йенаро довольно тщеславен, подумал Майлз. За его колючей внешностью кроется ранимая душа художника.
— Конечно, — услышал он свой голос. Йенаро только этого и требовалось, и он, улыбаясь, повел их вниз по лестнице, на ходу излагая идеи, вдохновлявшие его при работе над скульптурой. Майлз заметил в дальнем конце галереи посла Форобио.
— Простите меня, лорд Йенаро. Ступай, Айвен, я догоню.
— О! — Йенаро мгновенно сник.
Айвен проводил Майлза взглядом, полным ярости, — позднее это ему зачтется.
Форобио стоял с дамой, фамильярно положившей руку ему на локоть. Ей около сорока, решил Майлз; в лице никакой скульптурной искусственности. Она была одета в длинное платье цетагандийского фасона, хотя и проще, чем у леди Геллы. Явно не цетагандийка, но как идут местные орнаменты — темно-красный, кремовый, зеленый — к ее оливковой коже и темным волосам.
— А вот и вы, лорд Форкосиган, — обрадовался Форобио. — Я как раз обещал представить вас. Это Миа Маз, работающая с нашими добрыми друзьями из верванийского посольства и время от времени помогающая нам. Рекомендую ее вашему вниманию.
Майлз с улыбкой поклонился:
— Счастлив познакомиться с вами. А чем вы заняты в посольстве, мадам?
— Я помощница начальника протокольного отдела, специализируюсь на вопросах женского этикета.
— Разве это особая наука?
— Здесь — если и не наука, то почти. Я уже не первый год пытаюсь убедить лорда Форобио, что ему совершенно необходимо расширить персонал посольства за счет женщин — именно для этого.
— Но у наших женщин нет необходимого опыта, — вздохнул Форобио, — а вы не соглашаетесь на мои попытки переманить вас. Хотя, видит Бог, я пытался.
— Так возьмите одну неопытную, и пусть она учится, — предложил Майлз. — Возможно, миледи Маз согласится взять ученицу?
— Ну что ж, это идея… — Форобио выказал вялый энтузиазм. Маз посмотрела на Майлза с одобрением. — Маз, мы еще поговорим об этом позже, а теперь мне надо поговорить с Вилстаром: он как раз подошел к буфету. Если мне повезет, я захвачу его врасплох с набитым ртом. Прошу прощения… — И, исполнив свой долг — представив Майлза, — Форобио дипломатично (а как же еще?) исчез.
Маз переключила внимание на Майлза:
— Я хочу, лорд Форкосиган, чтобы вы знали: если есть что-то, что мы в верванийском посольстве могли бы сделать для сына или племянника адмирала Эйрела Форкосигана, мы к вашим услугам.
— Не делайте подобного предложения Айвену, — улыбнулся Майлз. — Он может принять это слишком буквально — в том, что касается лично вас.
Дама вслед за ним посмотрела вниз, где лорд Йенаро вел через свою скульптуру его долговязого кузена. Она лукаво улыбнулась, от чего на ее щеках образовались ямочки.
— Нет проблем.
— Выходит, гм… гем-леди настолько отличаются от гем-лордов, что заслуживают отдельной науки? Хотя, должен признаться, барраярцы изучали гем-лордов в основном через оптические прицелы.
— Всего пару лет назад и я разделяла подобную милитаристскую точку зрения, чему немало способствовала цетагандийская агрессия. На деле гем-лорды настолько напоминают вас, форов, что вам, я думаю, будет проще общаться с ними, чем нам, верванийцам. Вот аут-лорды… это совсем другое дело. А аут-леди — еще менее обычны, насколько я начинаю понимать.
— Женщин аут-лордов так старательно прячут… Они вообще делают что-нибудь? Я имею в виду, зачем им делать что-то, если их никто не видит? У них же нет никакой власти.
— У них есть власть, только специфическая. Не спорящая с властью мужчин. Во всем этом есть свой смысл, только они не объясняют это чужеземцам.
