— Я об этом не думал, — откликнулся он, — и мне пришло в голову, что мы, вероятно, могли бы воспользоваться Лабиринтом, попросту направиться в центр и перенестись обратно.
— Пройти по темному участку?
— А почему бы и нет? Ганелон попробовал это сделать, и с ним все в порядке.
— Минутку, — перебил Ганелон. — Я не говорил, что это было легко, и я убежден, что вы не сможете провести по этому пути лошадь.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался я.
— Помнишь то место, где мы пересекли Черную Дорогу, когда бежали из Авалона?
— Конечно.
— Ну, ощущение, испытанное мною, когда я возвращал Карту и кинжал, было похоже на охватившее нас в то время расстройство. Это было одной из причин, почему я так быстро бежал. Я за то, чтобы сперва попробовать Карты, по теории, что эта точка совпадает с Амбером.
Я согласно кивнул:
— Ладно. Мы вполне можем попробовать выбраться, по возможности, наиболее легким способом. Давайте, соберем вначале коней.
Мы сделали это, узнав по ходу дела длину цепи грифона.
Он вытянул ее, примерно на тридцать метров от входа в пещеру и сразу же принялся жалобно блеять. Это нисколько не облегчило нам умиротворение лошадей, но это же вызвало одну странную мысль, которую я решил держать при себе.
Когда мы со всем управились, Рэндом вытащил свои Карты, а я достал свои.
— Давай попробуем Бенедикта, — предложил он.
— Ладно. Теперь можно вызывать кого угодно.
Я сразу же заметил, что Карты стали на ощупь холодными. Я взял Карту Бенедикта и начал предварительную подготовку. Рэндом рядом со мной делал то же самое.
Контакт возник почти тут же.
— Что случилось? — спросил Бенедикт.
Он обвел взглядом Рэндома, Ганелона и лошадей, а затем встретился глазами со мной.
— Ты переправишь нас? — спросил я.
— Лошадей тоже?
— Всех.
— Действуйте.
Он протянул руку и я коснулся ее. Мы все перебрались к нему. Спустя несколько минут мы стояли с ним на высокой скалистой площадке. Холодный ветер трепал нам одежду, солнце Амбера миновало полдень на заполненном облаками небе. Бенедикт был одет в жесткую кожаную куртку и штаны из оленьей кожи. Рубашка на нем была выцветшего желтого цвета. Обрубок правой руки закрывал оранжевый плащ. Он покрепче сжал длинные челюсти и присмотрелся ко мне.
— Из интересного места вы поспешили убраться, — заметил он, — я уловил кое-что на заднем плане.
Я кивнул:
— С этой высоты открывается тоже интересный вид.
Я заметил подзорную трубу у него за поясом и одновременно сообразил, что мы стояли на широком каменном карнизе, с которого Эрик командовал битвой в день своей смерти и моего возвращения. Я подошел посмотреть на черную полосу через Гарнат, тянувшуюся далеко внизу за линию горизонта.
— Да, — произнес он. — Черная дорога, похоже, в большинстве пунктов стабилизировала свои границы. Однако, в немногих других она все еще расширяется. Впечатление было почти такое, словно она приближается к окончательному соответствию с каким-то планом. А теперь скажите-ка мне, откуда вы появились?
— Я провел прошлую ночь в Тир-на Ног-те, — ответил я, — а этим утром мы сбились с пути, пересекая Колвир.
— Это не легкое дело, — заметил он. — Заблудиться на своей собственной горе… Надо, знаешь ли, держать на восток. Это направление, с которого, как известно, восходит солнце.
Я почувствовал, что лицо мое заливается краской.
— Было происшествие, — я отвел в сторону взгляд. — Мы потеряли коня.
— Какое именно происшествие?
— Серьезное… для коня.
— Бенедикт… — вмешался вдруг Рэндом. Он оторвал взгляд от того, что было, как я понял, пробитой Картой. — Что ты можешь рассказать мне о моем сыне, Мартине?
Бенедикт несколько минут изучал его, прежде чем заговорить.
— Почему такой внезапный интерес?
— Потому что у меня есть причина считать, что он может быть убитым, — ответил он. — Если это так, то я жажду отомстить. Если это не так, то…
Мысль, что это может случиться, вызвала у меня некоторое расстройство.
— Если он еще жив, то я хотел бы встретиться с ним и поговорить.
— Что заставляет тебя думать, что он может быть убит?
Рэндом взглянул на меня. Я кивнул.
— Начни с завтрака, — предложил я.
— Пока он это делает, я найду вам обед, — вставил Ганелон, роясь в одной из седельных сумок.
— Нам показал дорогу Единорог… — начал Рэндом.
Мы сидели и молчали. Рэндом кончил рассказывать, а Бенедикт смотрел на небо над Гарнатом. Лицо его ничего не выражало.
Я давным-давно научился уважать его молчание.
Наконец, он резко кивнул и посмотрел на Рэндома.
— Я давно подозреваю нечто в этом роде, — произнес он. — Из всего, что создали отец и Дворкин за все эти годы, у меня возникло впечатление, что существовал первозданный Лабиринт, который они либо нашли, либо создали, расположив наш Амбер всего лишь в одном Отражении от него, чтобы черпать его силы. Я, однако, так никогда и не получил никакого представления относительно того, как можно пройти в то место.
Он вновь повернулся к Гарнату, показав подбородок:
— И что, как вы мне говорите, соотносится с тем, что было сделано там?
— Кажется, да, — ответил Рэндом.
— Вызванное пролитием крови Мартина?
— Я думаю, что так.
Бенедикт поднял Карту, переданную ему Рэндомом во время рассказа. Тогда Бенедикт никак ее не прокомментировал.
— Да, это Мартин. Он явился ко мне после того, как я покинул Рембу. Он оставался у меня долгое время.
— Почему он пришел к тебе? — спросил Рэндом.
Бенедикт слабо улыбнулся:
— Он, знаешь ли, должен был куда-то отправиться. Его тошнило от своего положения в Рембе, он испытывал двойственные чувства к Амберу, был молод, свободен и только что вошел в силу, пройдя через Лабиринт. Он хотел убраться подальше, повидать чего-нибудь новенькое, погулять по Отражениям, как и мы все. Я однажды брал его в Авалон, когда он был мальчишкой, чтобы дать ему погулять по суше летом, научить его ездить верхом, показать сбор урожая. Когда он вдруг оказался в таком положении, что мог отправиться в один миг куда угодно, выбор его был все же ограничен немногими известными ему местами. Верно, он мог придумать какое-то место в один миг и отправиться туда, практически создать его. Но он также сознавал, что ему еще многому нужно научиться, чтобы гарантировать свою безопасность в Отражениях.
Он явился ко мне и попросил меня научить его пользоваться своим даром. И я его научил. Он провел у меня большую часть года. Я научил его драться, научил его работе с Картами и Отражениями, научил его всему тому, что обязан знать амберит, если он хочет выжить.
