О’Маре пришла мысль, а не может ли ему помочь монитор. Конечно, не сам — вряд ли психолог из Корпуса мониторов разбирается в сложных заболеваниях худларианских младенцев, — а через свою организацию. Корпус мониторов — всегалактическая организация, высший орган, ответственный за все и вся, наверняка мог бы мигом разыскать специалиста. Но вероятнее всего такой специалист сыщется лишь на самом Худларе, а тамошним властям уже известно о положении, в котором оказался осиротевший малыш, и помощь, конечно, прибудет раньше, чем ее сумеет организовать монитор. Но может и опоздать.
Так что вся ответственность по-прежнему оставалась на О’Маре.
Болезнь у малыша не опаснее коревой сыпи…
Однако для человеческого ребенка корь может стать весьма серьезным заболеванием, если малыша держать в холодном помещении или в каких-то других условиях, которые, несмертельные сами по себе, окажутся смертельно опасными для организма при пониженной сопротивляемости или недостаточном питании. Справочник предписывал покой, очистку пятен — и больше ничего. Но так ли это? Ведь это исходя из того, что пациент болеет на своей родной планете. В обычных для него условиях болезнь, вероятно, и в самом деле протекала бы легко и быстро.
Но разве здесь, в госпитальной спальне, условия для больного худларианского малыша были обычными?!
О’Мара резко вскочил с постели и бросился к нише со скафандрами. Он уже почти одел скафандр высокой защиты, как неожиданно раздался сигнал коммуникатора.
— О’Мара, — прозвучал резкий голос Какстона, — с вами хочет побеседовать монитор. Предполагалось, что раньше завтрашнего дня разговора не будет, но…
— Благодарю вас, Какстон, — перебил его спокойный и твердый голос, после чего последовала пауза. Затем обладатель голоса представился: — Моя фамилия Крэйторн. Я действительно собирался повидаться с вами завтра, но, разделавшись тут кое с чем, высвободил время для предварительной беседы…
И надо же было ему выбрать такое чертовски неподходящее время. О’Мара в глубине души метал громы и молнии на голову монитора. Он натянул скафандр, но не стал одевать шлем и перчатки, а открыл щиток регуляции воздухообмена, чтобы добраться до гравитационных решеток.
— Буду откровенен, — спокойно продолжал монитор, — ваше дело для меня побочное… Моя прямая задача состоит в том, чтобы были созданы все условия для существ различных типов, которые вскоре начнут прибывать в штат Госпиталя, и в то же время исключены всякие трения между ними. Приходится учитывать массу тонкостей, но в данный момент я относительно свободен. И вы меня заинтересовали, О’Мара. Я бы хотел задать вам несколько вопросов…
— Прошу прощения, — перебил его О’Мара, — но мне придется во время разговора продолжать кое-какие дела. Какстон вам объяснит…
— Я уже рассказал о юном художнике, — вмешался Какстон, — и если вы рассчитываете ввести монитора в заблуждение, изображая заботливую мамашу…
— Я должен заметить, — перебил Какстона монитор, — что принуждать вас жить с ребенком ФРОБов равносильно жестокому и непредусмотренному наказанию, и за все, что вы вынесли в течение последних пяти недель, из вашего приговора будет вычтено, что составит как минимум десять лет, — если, конечно, вы будете признаны виновным. И кстати, я предпочел бы видеть своего собеседника. Не согласитесь ли вы включить видеосвязь?
Внезапно сила тяжести в каюте возросла вдвое, что застигло О’Мару врасплох — у него подогнулись ноги и он плашмя грохнулся на пол. Рев малыша в соседнем помещении, должно быть, заглушил шум падения, так как собеседники никак на него не отреагировали. О’Мара тяжело поднялся на колени и проговорил:
— Простите, мой видеофон не в порядке.
Монитор помолчал, дав тем самым понять, что разгадал его уловку и согласен пока не придавать ей значения. Наконец он произнес:
— Ну, хотя бы меня-то вы видеть можете. — И видеофон включился.
На экране появился моложавый, коротко остриженный мужчина, глаза его казались лет на двадцать старше лица. На парадном темно-зеленом мундире виднелись майорские знаки отличия, на воротничке — изображение жезла. О’Мара решил, что при иных обстоятельствах этот человек, пожалуй, пришелся бы ему по душе.
— Мне нужно кое-что сделать в соседнем помещении, — сказал он. — Я сейчас же вернусь.
Он установил антигравитационный пояс на отталкивание в два «же», которое точно уравновесило бы существующую в каюте силу тяжести и позволило бы ему без особых последствий увеличить гравитацию до четырех «же». Дальше он намерен был дать три «же», чтобы в результате получить суммарное тяготение, равное одному «же».
По крайней мере таковы были его планы.
Вместо этого пояс (или решетки, или пояс и решетки одновременно) начал создавать флуктуации тяготения в половину «же», и каюта словно взбесилась. Это напоминало подъем в скоростном лифте, который то включают, то останавливают. Частота колебаний быстро возрастала, и О’Мару затрясло так, что у него заклацали зубы. Не успел он что-либо предпринять, как возникло новое и еще более грозное осложнение. Решетки не только непрестанно меняли силу тяжести, но и перестали действовать перпендикулярно плоскости пола. Даже застигнутый штормом корабль, пожалуй, никогда не дергался и не валился с боку на бок так, как ходуном ходил пол в каюте О’Мары. Отчаянно пытаясь схватиться за диван, О’Мара промахнулся и тяжело ударился о стену. Прежде чем он успел выключить пояс, его швырнуло через всю каюту к противоположной стене. После чего в каюте установилась устойчивая сила тяжести, равная двум «же».
— И долго это продлится? — спросил вдруг монитор.
В суматохе О’Мара забыл о нем. Отвечая монитору, он приложил все усилия, чтобы голос его звучал естественно.
— Кто знает. Не смогли бы вы позвонить попозже?
— Я подожду, — сказал монитор.
Не обращая внимания на ушибы, от которых не спас скафандр высокой защиты, О’Мара пытался собраться с мыслями, чтобы найти выход. Он догадывался, что здесь произошло.
При одновременном включении двух антигравитационных генераторов одинаковой мощности и частоты, возникает интерференция, которая нарушает их стабильность. Решетки, установленные в каюте О’Мары, были временными и питались от генератора, сходного с генератором пояса. Обычно между ними существовал сдвиг по частоте — как раз во избежание подобной неустойчивости. Однако последние пять недель О’Мара постоянно забирался в механизм решеток, да еще лез туда всякий раз, когда устраивал малышу баню, и, по-видимому, сам того не зная, изменил частоту. Он понятия не имел, в чем именно состояла его промашка, да если б и знал, то времени ее исправить у него не было. Он снова осторожно включил пояс и стал медленно наращивать мощность. Первые признаки неустойчивости появились, когда отрицательная гравитация пояса достигла трех четвертей «же».
