- И знаешь, что она сделала? Она прочитала мое письмо, аккуратно запечатала его и переложила вместе с букетом под дверь Гавкиным! - жаловался он на другой день Кате.
- Откуда ты знаешь? - удивилась Катя.
- Сегодня утром Гавкин вернул мне букет и мое разорванное письмо, а смотрел так, будто бультерьеров вот-вот спустит. Морду, между прочим, обещал набить, если я буду и дальше писать его жене всякую чушь.
- Да ты что? - удивилась Катя. - А разве он не понял из текста, что это письмо Маринке?
- В том-то и дело, что нет! Письмо-то было адресовано "прекрасной королеве!" Я предлагал ей бежать со мной на край света, - вздохнул Паша и разгладил на животе майку.
Обычная пашина майка с надписью: "Если хочешь похудеть, спроси меня как?" в тот день была в стирке, и на Паше была новая майка, на которой было написана: "Осторожно! Злой дядя!"
- Бедняга, не повезло тебе! Женское коварство не знает границ! посочувствовала Катя, а по себя подумала: "Ну что тут скажешь? "Злой дядя" и есть "злой дядя"."
За эти два дня грозный призрак Аттилы дал знать о себе еще дважды или трижды. Один раз его силуэт увидел Колбасин, когда возвращался вечером по неосвещенной лестнице. Если в первый день, когда он только появился из кувшина, призрак имел только лицо, то теперь Колбасин клялся, что видел его шею и плечи, причем на плечах было сверкающие доспехи.
- И что он делал? - допытывался у Паши Дон-Жуан.
- Откуда я знаю? Думаешь, я его рассматривал? Проскочил мимо и дал дёру! сказал Колбасин и для самоуспокоения съел рисовую котлету, которую обнаружил у Дон-Жуана на столе, где она лежала в тарелке.
На другой день ночью призрак появился в комнате у Кати. Нависнув над ее кроватью мрачной молчаливой тенью, Аттила протиснулся к ней в сон, и девушка услышала приглушенные звуки битвы: звон мечей, топот конницы, свист стрел, боевые крики и хриплые стоны раненых, которых добивали легковооруженные воины заднего ряда. Увидев, как девушка, не просыпаясь, заметалась на простыни, призрак беззвучно усмехнулся и склонился еще ниже. Он пытался захватить контроль над ее сознанием и подчинить себе ее тело, чтобы оно стало послушно ему, как некогда его собственное, но сознание упорно сопротивлялось. Тогда Аттила выбрал другой путь...
Во сне девушка увидела широкую, заросшую травой степь. В смятой траве, лежали мертвые воины и бродили кони. На земле валялись щиты, торчали стрелы и обломки копий, раненая лошадь с жалобным ржанием пыталась встать, но ноги у нее подламывались и она все время падала.
По степи навстречу девушке шел человек. Он был средних лет, худой, немного сутулый, с выступающими скулами и редкой азиатской растительностью на подбородке и верхней губе. Его богатый, с серебряными узорами нагрудник был промят. Смешиваясь с потом, из глубокой ссадины у него на лбу текла кровь, а за его спиной просвечивала степь. В глазах мужчины, воспаленных от пыли, пылал неугасимый яростный огонь.
"Куда же он идет?" - подумала девушка и внезапно увидела, что она тоже стоит на поле, и призрак направляется к ней. Она попыталась убежать, но её ноги словно приросли к траве. Призрак остановился от нее на расстоянии полушага и стал что-то громко и требовательно говорить на языке, который Катя не понимала. Он словно обвинял ее в чем-то и одновременно что-то требовал. Потом он протянул руки к ее шее и, глядя ей прямо в глаза, стал медленно ее сдавливать. Катя чувствовала, как внутри нее начинает шевелиться холодная влажная змея, рожденная его взглядом. Собрав все силы, девушка рванулась. Освободиться из рук призрака она не смогла, но ей удалось проснуться. Она лежала на кровати, мокрая от пота, и тяжело дышала.
Наконец немного придя в себя, Катя пошла в ванную, чтобы умыться, и тут в коридоре, возле родительской спальни, снова увидела Аттилу, на этот раз уже не во сне. Призрак был виден уже почти по пояс, а его смуглое скуластое лицо было румяным как у живого. Несколько мгновений Катя и привидение смотрели друг на друга. Потом губы призрака презрительно скривились, он погрозил девочке пальцем и медленно поплыл по воздуху, удаляясь от нее. Чувствуя себя абсолютно опустошенной, девушка смотрела, как привидение постепенно растворяется в воздухе. Наконец оно совсем растаяло, и только особый душный запах сырости, разлившийся в воздухе, не оставлял сомнений, что призрак только что был здесь. Но вот исчез и они, и Катя поняла, что привидение ушло окончательно.
Утром первым делом она отправилась к Егору. Гений уже давно не спал. Книги были хаотично свалены на кровати, компьютер со снятой крышкой процессора стоял на полу, а сам Егор что-то паял, обложившись микросхемами. Катя видела только синеватый дымок, идущий от паяльника, и слышала приятный смолянистый запах припоя.
- Федор, я же просил: не мешай! - нетерпеливо крикнул он, не оборачиваясь.
- Это не Федор, это я, - сказала Катя.
- Я счастлив, что это ты. Если хочешь, сядь куда-нибудь и почитай, только, умоляю, не стой над душой и не отвлекай меня! - продолжая работать, Егор махнул ей рукой, что у него, вероятно, обозначало приветствие.
- Я видела Аттилу ночью во сне. Потом встала, а он в коридоре. Мне страшно, я чувствую, ему чего-то от меня нужно, - пожаловалась Катя.
- Да-да... - рассеянно откликнулся Егор, и Катя поняла, что он по своему обыкновению все прослушал.
- Я тут делаю одну штуковину. Всю ночь не спал, - сказал Гений, выискивая в картонной коробке микросхемы. - Сегодня к вечеру всё закончу. Тогда и покажу.
Вздохнув, Катя осторожно вышла и закрыла за собой дверь. В эту минуту она жалела, что Егор не влюблен в нее. Тогда бы он во всяком случае был повежливее. Подумать только, привидение ночью едва ее не прикончило, а ему хоть бы хны. Знай, паяет свои микросхемки.
"Ну ничего! Вот только влюбись в меня когда-нибудь! Я тебя тогда вдоволь помучаю!" - подумала Катя и взглянула на часы. На первый урок она уже опоздала, а еще чуть-чуть опоздает и на второй. Девушка заспешила было в школу, но на лестнице столкнулась с художником Кисточчи, который шел ей навстречу вместе с трубачом Поддувайловым. Проход был узким, и Катя остановилась на площадке, пропуская их.
- Что за картину я задумал! - восторженно говорил Кисточчи. - Прелесть что за сюжет! Представь крышку канализационного люка, а к ней посередине привинчен ботинок. Дырявый такой ботинок, ужасного вида, я его у одного бомжа на бутылку пива выменял. И называется всё это "Образы города"? Ну как?
- Ничего, - осторожно откликнулся Поддувайлов. - А где ты возьмешь люк?
- Сопру у кого-нибудь! Погружу на свой мотоцикл и подвезу к подъезду, а здесь-то уже втащить не проблема, - махнул рукой Кисточчи.
Художник-авангардист не рисовался - стащить канализационный люк и привезти его на своем "Урале-Соло", переделанном в "чоппер", для него действительно не было проблемой.
