Не пошевелившись на своем жестком ложе, Лобия внезапно широко открыла глаза.
— Час настал.
Страх обжег сердце Анирул жарким пламенем. Я не буду бояться. Страх убивает разум. Страх — это маленькая смерть, которая полностью затмевает ум.
— Я поняла, Мать Лобия, и готова тебе помочь, — прошептала она.
Я встречу свой страх лицом к лицу, он пройдет через меня и мимо меня.
С трудом удерживая слезы, Анирул, как в молитве, склонилась к циновке и прижалась лбом к сухому виску престарелой Вещающей Истину. Перед уходом в вечность Преподобная Мать Лобия должна была совершить очень важный ритуал.
Анирул очень не хотела лишаться бесед и дружбы этой пожилой женщины в пустом и холодном дворце. Но на самом деле она не лишится драгоценного общества Вещающей Истину. Во всяком случае это лишение не будет полным и окончательным.
— Поделись со мной, Лобия. В моей голове есть место и для твоей памяти.
Глубоко в своем сознании Анирул ощутила волнение и многоголосый ропот — это заговорила Другая Память, генетически записанный опыт всех ее предков. Как будущая мать Квисац-Хадераха, Анирул была особенно чувствительна и восприимчива к древним мыслям и жизням, опыт которых терялся в глубине веков и предшествовавших поколений. Скоро к ним присоединится память и жизнь Лобии.
Своим горячим лбом Анирул ощутила пульсацию крови на висках старухи. Биение сердца стало сильным и ритмичным, открылись каналы разума и поток памяти хлынул в голову Анирул, как вода сквозь открытый шлюз плотины. Лобия изливала свою жизнь в Анирул, перенося память, различные жизненные ситуации, аспекты личности, каждый бит сведений, хранившихся в ее мозгу.
Настанет день, когда Анирул сама передаст свою память более молодой Сестре. Таким образом коллективная память Общины Сестер умножалась и сохранялась и становилась доступной для всей Общины Сестер Бене Гессерит.
Освободившись от груза жизни, Лобия испустила давно сдерживаемый вздох и съежилась в пустой безжизненный каркас, мертвую оболочку некогда живого духа. Теперь вся ее память жила в Анирул, вместе с другими голосами генетической памяти. Когда настанет время, мать Квисац-Хадераха призовет память Лобии и они снова будут проводить время вместе…
Услышав тихий нежный голос, Анирул мгновенно отвернулась в сторону и стерла с лица следы переживаний и эмоций. Она не смела показать их другим Сестрам, они не должны видеть слабость даже в минуту большого горя. В дверях стояла хорошенькая молодая послушница Ордена.
— Приехала важная гостья, миледи. Прошу вас, следуйте за мной.
Анирул сама удивилась спокойствию, с каким она произнесла необходимые слова.
— Сестра Лобия умерла. Мы должны известить Верховную Мать, что императору нужна новая Вещающая Истину.
Бросив короткий тоскливый взгляд на старую женщину, пустые и холодные останки которой остались лежать на циновке, Анирул тихими шелестящими шагами поспешила прочь вслед за послушницей.
Послушница изумленно подняла брови, приняв неприятную новость. Девушка привела Анирул в элегантно обставленную комнату для переговоров, где уже ждала Преподобная Мать Мохиам. Эта женщина с впалыми щеками и седыми волосами была одета в черную абу, традиционную накидку Ордена Сестер.
Прежде чем Мохиам заговорила, Анирул сухо и без эмоций доложила ей о смерти Лобии. Прибывшая Преподобная Мать не выказала никакого удивления.
— Я тоже принесла вам давно ожидаемую весть, леди Анирул. Она особенно согреет ваше сердце в день утраты.
Мохиам говорила на древнем языке, который был непонятен любому, кто попытался бы подслушать разговор Сестер.
— Джессика наконец забеременела от герцога Лето Атрейдеса.
— Как ей и было велено. — Мрачность улетучилась с лица Анирул; вместо нее в глазах мелькнула радость от перспективы появления новой жизни.
После нескольких тысяч лет непрестанных трудов самый важный план Бене Гессерит начнет наконец приносить свои долгожданные плоды. Дочери, которую сейчас носит во чреве Джессика, суждено стать матерью давно ожидаемого Квисац-Хадераха, мессии, который будет править миром под контролем Общины Сестер.
— В конце концов, сегодня, наверное, не такой уж мрачный день.
Если каждое человеческое существо обладало бы предзнанием, то оно стало бы бессмысленным, ибо куда в таком случае можно было бы его приложить?
Норма Ценва, «Расчет философии»; древние журналы Гильдии; из частной коллекции Россака
Человеческие поселения на планете Джанкшн появились задолго до того, как легендарный патриот и торговый магнат Аурелиус Венпорт основал Космическую Гильдию. Спустя столетия после Джихада Слуг, когда только что созданная Гильдия искала планету, где можно было разместить массивные лайнеры, планета Джанкшн с ее необъятными равнинами и редким населением идеально отвечала этим требованиям. Теперь вся планета была покрыта посадочными полями Гильдии, ремонтными заводами, гигантскими ангарами и тщательно охраняемыми школами таинственных навигаторов.
Почти не принадлежавший больше человеческому роду штурман Д’мурр плавал внутри запечатанного бака, наполненного пряным газом, и окидывал Джанкшн своим мысленным взором. Едкий коричный аромат чистой меланжи пропитал его кожу, легкие, разум. Ничто на свете не могло быть приятнее этого сладкого запаха.
Подоплан подхватил бронированную камеру Д’мурра и тихо понес ее за горизонт, к новому лайнеру, на который был назначен Д’мурр. Он жил теперь только для того, чтобы в мгновение ока развертывать пространство и с немыслимой скоростью преодолевать его, связывая между собой самые удаленные точки вселенной. И это была лишь малая часть того, что он понимал теперь, когда в нем практически ничего не осталось от прежнего человеческого облика.
Округлый подоплан пересек по воздуху обширное поле, на котором стояли приземлившиеся лайнеры — километры и километры исполинских, чудовищных судов, от которых зависела торговая мощь империи. Гордость — примитивное чувство обычных людей, но Д’мурр все еще испытывал удовольствие, вспоминая, какое место занимает он во вселенной.
Он посмотрел на главное поле и ремонтные ангары, где обслуживались и усовершенствовались гигантские космические суда, где к ним подгоняли новые, необходимые для работы модули. Корпус одного из лайнеров был поврежден после столкновения с астероидом; старый навигатор, управлявший лайнером, был серьезно ранен. Д’мурр, вспомнив об этом, ощутил мимолетную грусть, еще одна тень того иксианского мальчика, которым он некогда был. Настанет день, когда его разум будет столь широким, что, даже сфокусировав память, он не сможет вспомнить свое прежнее «я».
