Конан слыхом не слыхивал ни о какой звезде Цы и потому тут же нашел более простой способ.
- Во дворце градоправителя отбивают ночные стражи, - сказал варвар, успевший хорошо изучить шадизарские порядки. - Между третьей и четвертой стражами я буду ждать тебя в тени деревьев напротив дворца. Там нас никто не увидит.
- Хорошо, - кхитаец кивнул и двинулся прочь.
Конан окликнул его:
- Погоди, Ючэн. На всякий случай скажи мне, где тебя искать.
- Нигде.
- Но ведь ты где-то живешь здесь, в Шадизаре?
Ответ был более чем странным.
- Я нигде не живу, тем более в Шадизаре, - сказал кхитаец... и исчез.
Дворец графини Зоэ поражал своей красотой. Он был построен из белого камня и украшен искуснейшей резьбой. На плоской крыше, обнесенной узорной балюстрадой, раскинулся знаменитый висячий сад. Здесь опытные садовники выращивали в кадушках чудесные тропические деревья. Небольшие пальмы с раскидистыми листьями и мохнатыми стволами, мясистые, зеленые с желтыми пятнами агавы, ощетинившиеся кактусы, изящные розалии всевозможных цветов и оттенков и множество других диковинных кустарников и деревьев. Все это требовало непомерных расходов, но когда речь заходила об удовольствиях блистательной Зоэ, с расходами не считались.
Конан остановился посреди сада, равнодушный к его чарующей красоте. Он прокрался во дворец, хоронясь в тени, пересек просторный двор, еще раз внимательно осмотрелся и ловко, как кошка, вскарабкался по стене на крышу. Как и говорил Ючэн, никто во дворце не пытался препятствовать ему. Создавалось впечатление, будто владения Зоэ погружены в глубокий, непробудный сон. Фонтан журчал оглушительно в этой мертвенной тишине.
Безмолвие ночи начало настораживать варвара. Не нравилось ему, когда дела шли так гладко. По собственному горькому опыту он знал, что там, где поначалу не встречается никаких препятствий, в конце концов их оказывается слишком много. Так много, что подчас приходится уносить ноги, спасаясь бегством и отказавшись от всякой добычи.
Он сделал еще несколько бесшумных шагов. Никого. И вдруг заметил в тени фонтана человеческую фигуру. Казалось, стражник притаился, готовясь напасть на взломщика из засады, как только тот повернется спиной. Конан хищно усмехнулся, вытащил из-за пояса нож и скользнул к своему будущему противнику. Однако тот не пошевелился, как будто и не заметил варвара. Опасаясь какой-нибудь особо изощренной хитрости, Конан стал подкрадываться к человеку, выверяя каждое свое движение. Но тот никак не реагировал. Наконец, подойдя вплотную, Конан присел на корточки и потыкал в человека острием ножа. Тот не двигался. Нож как будто упирался в камень. Конан осмелел и коснулся рукой лба стражника. Лоб был холоден, как лед.
- Статуя, - пробормотал киммериец. - Но до чего же похожа на настоящего человека! Это она специально такое сюда поставила, что ли, чтобы воров пугать? Так настоящего вора не запугаешь!
Однако в этой "персоне" было нечто такое, от чего у Конана мороз по коже пошел. Что-то в глубине его дикой души подсказывало: перед ним _н_е с_т_а_т_у_я_.
- Покойник? - вслух предположил Конан. - Да нет, какие глупости. Если это был мертвец, нож вошел бы в плоть. Статуя, конечно же, статуя.
И тут "персона" повела глазами. Глаза были живые, и варвар увидел в них удивление и тоску. Как будто это Нечто не понимало, что с ним происходит, и страшно скучало, обнаружив себя в одиночестве и неподвижности здесь, в висячем саду возле фонтана.
Конан глухо вскрикнул и отскочил.
- Кто ты? - прошептал он, с трудом взяв себя в руки. - Если ты демон, то имей в виду: и на демона найдется холодная сталь!
Но "персона" безмолвствовала. Вскоре Конан пришел к выводу, что перед ним нечто странное, но достаточно безобидное и не способное причинить ему, Конану, ощутимый вред. Самое большее, на что ее хватало, это страдальчески водить глазами. Ну, от этого еще никто не умирал, подумал киммериец и приступил к поискам ларца.
Он обшарил несколько кадушек, безжалостно выворотив оттуда пальмы, а потом взгляд его упал на маленькую деревянную пагоду, очень похожую на ту, что недавно расписывал ему Ючэн. Видимо, ее поставили здесь для того, чтобы, не выходя из дома, Зоэ могла чувствовать себя в далеких джунглях Кхитая. Плоские, точно нанизанные одна на другую крыши были раскрашены золотой и алой краской. Должно быть, при солнечном свете они ослепительно блестят.
Конан потянул за крышу и легко снял ее. Ларец. Он запустил туда руку и почти мгновенно нащупал что-то узкое и твердое. Вытащив предмет под яркий лунный свет, киммериец увидел чудесный блеск алмазов. Пояс из белого золота в виде двух тесно сплетающихся змей. Там, где головы рептилий сближались, сверкал большой алмаз, который змеи держали в зубах с двух сторон.
На миг Конану вспомнилась диадема. Не ее ли имел в виду кхитаец, когда говорил о том, что почти все похищенные вещи уже возвращены богине? Но Конан тут же покачал головой. Диадема находится у Семирамис, а подружка киммерийца была не такой женщиной, которая выпустит из рук подобную драгоценность. Вряд ли хрупкому на вид Ючэну удалось бы отобрать у Семирамис ее добычу, если даже такому могучему гиганту, как Конан, это подчас бывает не под силу. Вероятно, сходство объясняется просто тем, что вещи сделаны в одной и той же стране. Может быть, даже одним и тем же мастером, вот и все.
Конан тряхнул головой, отбрасывая с лица гриву черных густых волос. Не все ли ему равно! Сейчас нужно думать о том, как получить с Ючэна деньги за сделанную работу, а остальное его не касается.
Сунув пояс в мешок и накрыв пагоду крышей, киммериец неспешной походкой двинулся к балюстраде, чтобы спуститься по стене в том месте, откуда начал свое восхождение.
Аршак открыл глаза. Поначалу ему казалось, что вокруг царит непроглядный мрак, но постепенно тьма начала рассеиваться. Наконец он различил рядом с собой странно знакомое лицо с узкими глазами. Он хотел пошевелиться и тут же вспомнил: в саду, когда рассвирепевшая Зоэ мчалась к нему, заранее растопырив когти, кто-то подошел сзади, напустил ледяного холода, после чего он не смог больше двинуть ни рукой, ни ногой, точно провалился в мертвенное оцепенение.
Как будто угадав его мысли, незнакомец прошелестел:
- Ты свободен от чар и можешь шевелиться. Попробуй.
Аршак ощутил приступ страха. Он опасался, что навсегда останется неподвижным, как бревно, и боялся теперь даже попробовать согнуть палец.
И снова узкоглазый прочитал его мысли.
- Не бойся, - сказал он мягко, - говорю тебе, я снял чары. Ты проверь свою свободу, ты попробуй. Страх - это нормально, у всех после этого страх. Он проходит.
