Налетчики теперь уменьшали скорость, и на стене датчик для определения врага вспыхнул неожиданно глубоким и яростно пурпурным цветом, в то время как их невидимые лучи расходились и встречали помехи детекторных заслонов, которые он установил на расстоянии в сорок тысяч километров перед своим Постом. Они продолжали замедлять ход, но блокирование их детекторных лучей позволило им определить приблизительное местоположение его Поста и, разворачиваясь, они поправили курс, пока ошибка стала не больше двух пунктов и десяти градусов. Джордан — его нервные пальцы легко трепетали на клавишах — выдвинул тридцать седьмого через тридцатого во внешнюю глубину пространства и отправил сороковой через Сорок пятый вперед на расстояние в пять градусов, чтобы попытаться установить круговое движение. Пять темных кораблей налетчиков, распознав его намерения, разошлись из своей единой связи прохождения вблизи друг друга, чтобы рассредоточиться и принять ступенчатый порядок следования. Они уже стреляли в приближающихся «собачек», и тонкие линии света прорезали черноту пространства от номера сорокового до сорок пятого.
Джордан сделал глубокий и нервный вздох и откинулся на спинку кресла. В этот момент его пальцам было нечего делать на контрольных клавишах. Его третий десяток «собачек» должен был ждать, пока к ним не подойдет враг, поскольку при современных автоматических орудиях тело в покое имело преимущество над телом в движении. И должно быть, осталось несколько минут перед тем, как «собачки» из четвертого десятка окажутся на позиции атакуемых. Он нащупал сигарету, не отрывая глаз от экрана, вспоминая предупреждения учебного справочника относительно расслабления при соприкосновении с врагом.
Однако после неистовой, звенящей команды тревоги до настоящего момента он действовал автоматически, с совершенством и точностью, как научили его тренажеры, как отпечатались в нем учебники. Появился враг. Он принял меры защиты. Все, что можно было сделать, было сделано. Он знал, что сделал это правильно. И враг делал все то, что, как ему говорили, он будет делать.
Неожиданно он был поражен глубоким, вызывающим дрожь осознанием всей правды из предсказаний учебника. Все так и было. Эти враждебные чужаки, эти страшные силы точно так же подчинялись законам физики. Они, как и он, могли двигаться только по законам времени и пространства. Они были лишены загадочности и сведены до его уровня. Они могли быть чуждыми и ужасными, но их способности были ограничены так же, как и его, и в сражении вроде этого, принимавшего сейчас определенную форму, не учитывалось то обстоятельство, что они были негуманоидами. В неизвестной реальности вселенной они взвешивались беспристрастно и абсолютно одинаково.
И когда он осознал это, впервые старый, впечатанный в память страх начал исчезать, как выброшенная одежда. По телу прошла дрожь, и он ощутил воодушевление перед битвой, как до него воодушевлялись его предки в дни, когда человечество было молодо, а в промозглом, сыром рассвете джунглей слышалось рычание тигра. В нем проснулся инстинкт крови, что-то от свирепой, мстительной радости, с которой преследуемый зверь в конце концов бросается на своего преследователя. Он победит. Конечно, он победит. И в победе он одним ударом отплатит долг крови и страха, которые поддерживали в нем враги пятнадцать лет.
Думая об этом, он прислонился к спинке кресла, и в нем поднялась старая память об уничтоженном городе и о себе, бегущем прочь. Но в этот раз она не была прелюдией к ужасу, а стала топливом, который разжег гнев. «Вот мой страх, — подумал он, вглядываясь в экран на пять кораблей, — и я уничтожу его».
Призраки его памяти рассеялись, как дым. Он бросил сигарету в передающую выемку в подлокотнике кресла и наклонился вперед, чтобы тщательно определить положение врага.
Они вытянулись, чтобы загнать его четвертый десяток в широкий круг, и «собачки» были теперь разбросаны; целы, но не эффективны и ожидали дальнейших приказов. То, что было у врага построением в виде лестницы, теперь стало неровной, широко рассеянной линией со слишком большим пространством между кораблями, чтобы можно было прикрыть друг друга.
На мгновение Джордан был озадачен, легкая волна страха от необъяснимого прокатилась рябью через спокойную поверхность его сознания. Потом лоб его разгладился. Не нужно было впадать в панику. Чужеземное маневрирование не было загадочным, частично он ожидал подобного, но то, что предстало, было достаточно очевидным и до определенной степени бестолковым движением в целях скрыться от наступления с флангов, которое он предпринимал с помощью своего четвертого десятка «собачек». Движение было глупым, потому что тупые чужаки сейчас поставили себя в уязвимое положение и будут рассеяны его третьим десятком.
Новость была скорее хорошей, чем плохой, и он ощутил новый душевный подъем.
Он стал игнорировать неудачливый четвертый десяток, автоматически идущий по кругу на безопасном удалении прямо перед эффективной прицельной линией корабля, и занялся третьим десятком «собачек», рывком посылая их в пустую зону между кораблями так, как вы могли бы сплести пальцы одной руки с другой. Между любыми двумя кораблями могли быть мертвые пространства — позиция, где в механизмы нельзя было стрелять с кораблей без того, чтобы не задеть своих справа или слева. Если две или три «собачки» смогли бы целыми пробраться в эти места, они могли бы повернуть и взять открытый проход под свой контроль, их запалы воспламенены, запас бомб активирован. Все они — неистовые псы разрушения.
По меньшей мере одна треть должна пройти через оборонительный огонь кораблей и преследовать свою увертывающуюся жертву до яркой атомной вспышки в безжалостной дуэли.
Уверенно улыбаясь, Джордан смотрел, как его механизмы подходили к кораблю. Враг ничего не мог сделать. Теперь они не могли сомкнуть свое построение без того, чтобы не сделать себя еще более привлекательной мишенью, и, чтобы распылить их, нужно было на будущее убрать всякую возможность возвращения подобного порядка.
Осторожно его пальцы играли по клавишам, так выстраивая механизмы в линию, чтобы они могли подойти как можно ближе и одновременно ударить по их уязвимым точкам. Корабли приближались.
Налетчики подходили все ближе и ближе. А потом, за несколько секунд до контакта с линией приближающихся «собачек», белое пламя из их камер одновременно жадно рванулось, неожиданно превращая каждый корабль в черный комок в центре цветущего пламени. Одновременно они сделали рывок, внезапный и неожиданный, перенеся свои уязвимые точки за линии идущих «собачек» и оставляя их позади.