Он на мгновение поник, и в этот миг мои пальцы сомкнулись на его горле. Он извивался, боролся и наносил мне страшные удары. Но хоть я и был наполовину оглушен, и все плыло у меня перед глазами, я продолжал сжимать его горло, пока наконец он не забился в конвульсиях, а потом его тело расслабилось и обмякло.
Если существует классический образ покойника, то Муско выглядел именно так. Я встал и повернулся к Дуари, которая сжалась в комок на кровати. С момента моего появления она еще не издала ни звука.
— Ты! — прошептала она. — Не может быть!
— И все-таки это я, — убедительно сказал я.
Когда я направился к ней, она медленно поднялась с кушетки и стала лицом ко мне. Я раскрыл объятия, намереваясь прижать ее к себе. Он сделала шаг вперед и протянула ко мне руки. Затем остановилась в замешательстве.
— Нет! — воскликнула она. — Нельзя. Это ошибка.
— Но ты сказала, что любишь меня, и ты знаешь, что я тебя люблю, — сказал я изумленно.
— Я ошиблась, — сказала она. — Я не люблю тебя. Страх, благодарность, сочувствие, нервы, расстроенные всем, что я пережила, привели к тому, что я произнесла то, чего не… не имела в виду.
Я вдруг почувствовал холод, усталость и безнадежность. Все мои надежды на счастье были разбиты. Я отвернулся от нее. Мне стало безразлично, что со мной будет. Но это настроение владело мной лишь краткий миг. Неважно, любит она меня или нет, мой долг был мне кристально ясен. Я должен вывести ее из Капдора, из лап тористов. И, если это возможно, вернуть ее отцу, Минтепу, королю Вепайи.
Я подошел к окну и прислушался. Насколько я мог судить, крики Муско не привлекли внимания. Никто не шел к нам. И правда, если они не явились на крики Дуари, с чего бы их интересовали крики Муско? Я понял, что появление постороннего здесь и сейчас маловероятно.
Я вернулся к телу Муско и снял с него пояс с мечом. У покойника так и не появилось возможности обнажить меч против меня. Затем я забрал его кинжал и пистолет. Теперь я чувствовал себя гораздо лучше и уверенней. Странно, как оружие влияет даже на того, кто не привык носить его. А я до своего прибытия на Венеру редко держал в руках какое-либо оружие, кроме фехтовальных клинков — если вообще когда-либо держал.
Я потратил некоторое время на то, чтобы осмотреть комнату — на случай, если там найдется что-нибудь еще полезное или ценное для нашей попытки обрести свободу. Комната была довольно большая. Ее пытались обставить красиво, но результат стал памятником дурному вкусу. Она была отвратительна.
В дальнем углу, однако, нашлось нечто, вызвавшее у меня самый живой интерес и безоговорочное одобрение. Это был стол, заставленный едой.
Я обернулся к Дуари.
— Я намерен вывести тебя из Нубола. Я также попытаюсь доставить тебя в Вепайю. Возможно, мне не удастся это сделать, но я приложу все свои силы. Поверишь ли ты мне и пойдешь ли со мной?
— Как ты можешь сомневаться в этом? — ответила она. — Если ты успешно вернешь меня на Вепайю, тебе хорошо отплатят наградами и почестями. Ты будешь осыпан золотом, награжден отменным оружием и займешь почетное место за столом джонга.
Ее слова разозлили меня, и я был готов наговорить ей гадостей, но не стал этого делать. Что толку? Я снова переключил свое внимание на стол.
— Я начал говорить, — продолжал я, — что постараюсь спасти тебя, но я не могу заниматься этим на пустой желудок. Я собираюсь поесть, прежде чем мы покинем эту комнату. Ты присоединишься ко мне?
— Нам понадобятся силы, — ответила она. — Я не голодна, но разумнее будет, если мы оба поедим. Муско приказал, чтобы мне принесли эту еду, но я не могла есть в его присутствии.
Я повернулся и подошел к столу. Она присоединилась ко мне, и мы молча поели.
Мне хотелось узнать, каким образом Дуари оказалась в тористском городе Капдоре, но ее жестокая и непонятная манера обращаться со мной привела к тому, что я не решался проявлять какой бы то ни было дальнейший интерес к ней. Однако теперь я понимал, каким ребяческим было мое к ней отношение — как глупо с моей стороны было не понимать, что строгость и уединение ее предыдущей жизни, возможно, были причиной ее теперешней испуганной и сдержанной манеры поведения. И я попросил ее рассказать все, что случилось с того момента, как я отправил ангана с ней на «Софал» и до тех пор, как я обнаружил ее в лапах Муско.
— Рассказывать немного, — ответила она. — Помнишь, как боялся анган возвращаться на корабль, потому что считал, что его накажут за участие в моем похищении? Они очень примитивные создания, их плохо развитые мозги реагируют только на самые простые раздражители — жажду, голод, страх.
Когда мы были уже почти над палубой «Софала», анган заколебался и повернул обратно к берегу. Я спросила, что он делает, почему он не продолжает полет и не опустит меня на борт корабля. Он ответил, что боится. Он сказал, что его убьют, потому что он помогал украсть меня.
Я пообещала, что защищу его, и никто не причинит ему вреда, но он мне не поверил. Он ответил, что тористы, которые были его хозяевами изначально, наградят его, если он вернет меня им. Это он знал наверняка, тогда как за то, что Камлот не прикажет убить его, могла поручиться только я, женщина. Он сомневался, что я имею влияние на Камлота.
Я умоляла его и угрожала ему; безрезультатно. Он прилетел прямиком в этот ужасный город и отдал меня в руки тористов. Когда Муско узнал, что меня принесли сюда, он воспользовался своей властью и заявил, что я принадлежу ему. Остальное тебе известно.
— А теперь, — сказал я, — мы должны найти способ выбраться из Капдора и вернуться на берег. Возможно, Камлот высадил отряд для наших поисков.
— Из Капдора нелегко будет бежать, — напомнила мне Дуари. — Когда анган нес меня сюда, я видела высокие стены и сотни стражников. Мы мало на что можем надеяться.
— Прежде всего мы должны выбраться из этого здания, — сказал я. — Запомнила ли ты какие-нибудь детали, когда тебя вели в эту комнату?
— Да. Сразу за входом в здание начинается длинный узкий коридор, ведущий прямо к лестнице, которая идет на второй этаж и выходит на него в задней части здания. С каждой стороны коридора открываются двери в несколько комнат. В двух передних комнатах были люди, но я не знаю ничего про другие комнаты, так как двери в них были закрыты.
— Нам придется все это выяснить. Если мы услышим внизу звуки, то будем ждать, пока все не заснут. Я сейчас собираюсь выйти на балкон и посмотреть, нет ли более безопасного пути вниз.
Когда я подошел к окну, то обнаружил, что начался дождь. Я крался по балкону вдоль стены дома, пока не смог посмотреть вниз, на улицу под ним. Ни одного признака жизни; похоже, что дождь разогнал всех по домам. Я с трудом различал контуры городской стены в конце улицы. Все вокруг было слабо освещено тем странным ночным светом, который изумлял меня с первых дней пребывания на Амтор. Не было ни пристроенной, ни приставной лестницы, ведущей с балкона на землю. Единственным способом спуститься оставалась внутренняя лестница.
