— Я сомневаюсь, что этот… — сказала она.
— Саша, — подсказал Александр.
— …что этот Саша обратил вчера на нас внимание. Он был так поглощен своим шашлыком.
— Я тоже хочу есть, — сказал подошедший Данилов.
— Ну вот, еще один! — недовольно и громко сказал кто-то из стоящих в очереди.
Григорьев смутился и решил стать в конец очереди, но тут раздался добродушный голос Карина:
— Да что вы, ей-богу! Это же наши дорогие гости из Усть-Манска.
За стол они уселись вчетвером: Галя, Любаша, Анатолий и Александр. Незаметно разговор перекинулся на то, как приезжие устроились с жильем. Сначала Данилов рассказал о своей тетушке, потом Александр о том, что произошло в гостинице «Спутник». Он рассказал и о комнате, и о телефоне, и о своем разговоре с Сашкой, не вдаваясь, правда, в подробности. Тут с иронией вспомнили о телепатии. А Григорьев возьми да и предложи:
— Вот кончим обедать и пойдемте звонить. А потом каждый расскажет, что услышал. Хорошо?
Ему, конечно, не поверили, но согласились. Побродили по коридорам, нашли телефон в пустующей комнате. Первым вызвался звонить Данилов, а две девушки, то смеясь, то приглушая смех и глядя на Григорьева преувеличенно серьезно, ждали, как же он будет выкручиваться, ведь ничего не произойдет…
Но Александр был уверен в себе и глубокомысленно изрек: «Вот так!», когда телефон сработал, а глаза Данилова полезли из орбит.
— К-кто гов-ворит? — растерянно спросил Анатолий.
— Так это не шутка? — удивилась Галя.
— Будет ваша очередь, — сказал Григорьев, — узнаете.
Данилов сначала заикался, потом перестал, а в конце заговорил бодро и даже рассмеялся.
— Ну что? — спросил Григорьев, когда тот повесил трубку.
— Это, конечно, розыгрыш, но только я не знаю, так ты это устроил.
— Я ничего не устраивал.
— Да что же вам сказали? — нетерпеливо спросила Любаша.
— Кто-то, знающий меня по имени, заявил, будто я хочу, чтобы мы все четверо провели вечер вместе… Но… но я сам хотел это предложить. А? Как вы? Договорились?
— Но я… — начала было Любаша. — Нет, давайте сначала все позвоним.
— Давайте, — согласились остальные, а Данилов вдруг выгнул грудь колесом и стал очень похож на красавца улана, только что надвое разрубившего тело врага. Это превращение означало, что жизнь хороша и Анатолий доволен собой.
Любаша набрала номер и ей, конечно, тоже ответили. Она смешно зажала трубку обеими ладонями и говорила в нее, повернувшись к остальным спиной. Она говорила и отвечала односложно: «Откуда вы знаете?.. Да… Нет… Конечно… Хорошо…» Потом она облегченно вздохнула, повесила трубку и повернулась уже успокоенная, довольная и даже веселая. Смешинки так и прыгали у нее из глаз.
— Ну что? Что тебе сказали? — затормошила ее Галя.
— Ой, девочки! — сказала Любаша. — Это или гипноз, или… Скажите, она ткнула Григорьева пальцем в грудь, — откуда вы все знаете?
— Ничего я не знаю.
— Но вы же видели вчера Игоря?
— Игоря?
— Да. Так вот, она сказала, чтобы и Игорь был с нами…
— Кто это — она? — спросила Галя и потянулась к трубке.
— Я бы и сама хотела знать.
— Любаша говорила с Любашей. Так ведь? — спросил Григорьев.
— Так, — удивленно ответила девушка. — Она назвала себя Любашей.
— Любашей? — повторила Галя рассеянно. — Я тоже попробую…
Она говорила чуть испуганно и недоверчиво, но последняя фраза вырвалась у нее непроизвольна громко:
— Да, нравится… Ну и что?.. Нет, все равно?
Теперь Любаша трясла ее за руку:
— Что тебе говорили? Что тебе нравится?
— Нравится? — переспросила Галя. — Мы говорили… о платьях. Мне нравится голубое.
— У тебя ведь и нет такого…
— Нет, — согласилась Галя. — Ну, в общем, это не важно. Она сказала, что мне нравится эта идея насчет сегодняшнего вечера. И это действительно так. Какая разница, как провести вечер?
Она была чем-то расстроена, словно ей сказали колкость, на которую она не сумела ответить. Александр почти не знал эту хорошенькую девочку Галю Никонову, но чувствовал, что если и та Галя похожа на эту, то она не могла оказать ничего грубого, злого. Хотя, возможно, это была мягкая правда, которая иногда жестче грубой.
Настроение у девушки изменилось, это было заметно. Она пыталась вызвать в себе прежнюю легкость и веселость, но это ей плохо удавалось. Теперь настала очередь звонить Григорьеву.
— Сашка, — сказал он и замолчал, потому что не знал, что говорить дальше.
— Вот что, — тоже после некоторого молчания заговорил тот Александр. Неужели ты думаешь, что кто-то поможет тебе забыть ее?
— Нет. Но я бы и не согласился, будь это даже возможным.
— Вдруг ответ уже есть?
— Я поеду сразу же после работы.
— А этот вечер в компании с девушками? Тебе нравится Галя?
— Нравится. И многим, наверное. Что ж из этого?.. А от вечера я, пожалуй, откажусь. Их будет четверо, а я — пятый лишний. Да у меня же вечер занят! В семь часов комиссия начнет выяснять, кто ты такой и почему мы можем разговаривать.
— Тебе не кажется, что ты смутил душу этой девушки.
— Нет, нет. Конечно, нет.
— Ну, хорошо. А защита?
— Защита, кажется, пройдет нормально.
— А что будет после?
— Что будет?
— Кто-то ведь должен будет разрабатывать технический проект.
— Это уже нас не касается.
— Да, вас это уже не касается.
Тот, другой Александр, неожиданно положил трубку. Григорьев пожал плечами и положил свою. Хорошо тому, знающему, по-видимому, все.
Данилов смотрел на Григорьева настороженно. Любаша с любопытством, Галя с каким-то смешанным чувством недоверия и презрения.
— Говорите же! — чуть ли не приказала она Григорьеву.
— Вечером мне нужно быть в гостинице. Там меня будет ждать очередная комиссия. В семь часов.
— Какая еще комиссия? — удивился Данилов. — Что за ерунда!
— Не я ее выдумал. Авторитетная комиссия. Вы же, вероятно, хотите знать, с кем только что говорили? И я хочу. И многие другие.
— Пошли, — Галя потянула подругу за локоть. — У Александра, видимо, много забот. Непорядочно было бы отвлекать его.
— Стойте же, — задержал их Данилов. — Он же хороший парень, этот Григорьев. Не может, значит, не может. Но мы-то встретимся вечером? Ну кто-то ведь должен показать мне вечерний Марград?
…Комиссия уже наполовину втянулась в кабинет, когда Григорьев все же нашел знакомый коридор и прошел мимо фотографии Гали Никоновой С фотографии она смотрела на него очень серьезно и даже осуждающе.
