— Какова участь человека, которого обвиняют в убийстве? — после паузы спросил Стивен.
— В наши дни никого не обвиняют в убийстве, — последовал ответ, — Существует одно-единственное преступление — невозможность жить по законам общества, что приводит к объявлению человека «отчужденной личностью».
— Ладно, какова участь человека, который признан «отчужденной личностью»?
— Это закрытая информация.
— Ходят слухи, что всех их казнят. Это правда?
— Я не член совета, принимающего по этому поводу решения. Мне тоже приходится довольствоваться слухами. — На губах Бунера снова заиграла мрачная улыбка: — А скажи, Стивен, как бы ты поступил с таким человеком?
Молодой человек колебался, это было заметно.
— Нечестно, — сказал он в конце концов, — что приговор выносят неотчужденные личности, а тот, кому они его выносят, возможно, имел в детстве травму, сделавшую его «отчужденным».
Бунер, однако, не позволил увести разговор в сторону.
— Стивен, сколько убийств совершили твои последователи за прошедшие четыре месяца?
Молодой человек грустно улыбнулся.
— Большинство из них проявляют свою «отчужденность» от общества другими способами, но те, кто считает это решением проблемы, убили около восьмисот человек.
— Зачем? Ты пытался выяснить, зачем они делали это?
— Жертвы говорили или делали что-то, что оскорбляло идеалы убийцы.
— Итак, — в тоне Бунера зазвучала печаль, всегда охватывающая его при столкновении с реальностью подобного рода, — в этой огромной Вселенной, где, по ее меркам, жизнь человеческая продолжается одно краткое мгновение, нашлись люди, которые, руководствуясь своими собственными безумными представлениями о справедливости, лишили даже этого краткого мгновения бытия почти тысячу человек. Скажи, как следует поступать с такими людьми?
И снова их взгляды встретились. На этот раз юноша быстро отвел глаза. Хотя это было бесполезно. Он знал — четыре месяца тесного общения с людьми, имеющими искаженные представления о мире, не могли не оставить шрамов в его душе.
Приговор явственно читался на его лице.
— Его зовут Джек Брукс, — сказал Стивен.
Бунер застучал по клавишам, глянул на результат и сообщил:
— Он среди захваченных. — Последовали новые манипуляции с клавишами. — Компьютер задал ему вопрос, совершил ли он или приказал ли совершить убийство. Он отрицает все. Но сердце, легкие, печень, кровеносные сосуды выдают его. — Их взгляды встретились поверх прибора. — Ну, Стивен, я продолжаю придерживаться мнения, что тебя нельзя классифицировать как «отчужденную личность» и, следовательно — хотя трудно себе представить, что может быть такое, — существуют серьезные причины для того, что ты сделал.
— Думаю, вам имеет смысл пройти со мной кое-куда, — ответил Стивен.
— Можно взять с собой заслуживающих доверия свидетелей?
— Да.
Бунер, секретарь Объединенного правительства, Русли и еще два важных человека стояли под кроной дерева на одной из тенистых улиц. Стивен пересек ее, направляясь к маленькому загородному дому.
Остановившись у ворот, он издал два длинных свиста и один короткий.
Прошла минута. Дверь дома распахнулась.
Оттуда выпорхнула молодая девушка. Или девочка? Нет. Она бросилась к Стивену Далкинзу и припала к нему с такой страстью, что ему пришлось отступить на несколько шагов. Вслед за тем эти двое — энергичная девушка и еще более энергичный юноша — слились в жарком поцелуе и тесно прижались друг к другу.
— Господи боже! — непроизвольно вырвалось у Бунера. — Он затеял все это, чтобы жениться на девушке одного с ним возраста.
Как будто услышав его слова или предполагая, что они могут быть произнесены или просто придут в голову Бунеру, Стивен повернулся и сказал в сгущающиеся сумерки:
— Все по закону; по крайней мере, теперь.
— Любовь, — пробормотал психиатр, — Я не думал ни о чем таком с тех пор, как отказался от малышки Эстер, когда мне исполнилось восемнадцать.
Внезапно ноги у него подкосились. Он упал на траву, смутно осознавая, что остальные в тревоге склонились над ним.
Ужасно нелепо, конечно, но слезы стыда струились по его щекам…
«В конце концов, — ворчал он на себя, — сейчас малышка Эстер стала уже взрослой Эстер, вышла замуж и высидела кучу маленьких эстерят. И кроме того, хорошо известно, что люди всегда перерастают свои восемнадцатилетние увлечения».
Эти доводы, неоспоримо истинные, проносились в сознании Бунера, не оставляя следов. Чувство, нахлынувшее на него из забытого прошлого, принесло с собой невыразимое словами понимание того, что у него никогда не было ни малейшего шанса пережить эмоции, которые только что продемонстрировали Далкинз и его возлюбленная. Ворча, помогая себе руками, Бунер с трудом поднялся и побрел по темнеющей улице.
Ему предстояло сделать множество важных вещей, в том числе вернуть себе тридцать лет, прожитых без любви.
