Запомнившийся ему голос произнес в полумраке:
— Моя мать произносит обряд коронации. Сейчас она как бы спрашивает согласие у племен Внешних Островов и у народов побережья. Ни время, ни пространство ее не интересуют, и она любит играть в королеву. А в это время, как вы успели заметить, в тени трона я, Фаид, управляю Валкисом.
— Однако, — заметил Винтерс, — необходимо, чтобы и вы иногда появлялись на свет…
— Конечно.
Гибкое и быстрое движение — и Она стояла перед ним в лучах заходящего солнца. Волосы у нее были цвета ночи и уложены в очень сложную прическу. Одета она была по старинной вызывающей моде разбойничьих королевств — в свободную юбку с разрезами по бокам до самой талии, так что были видны бедра, когда она поворачивалась. На ней был широкий пояс, украшенный камнями, и колье из золотых пластин. Ее небольшие груди были обнажены, а стройное тело очаровывало грацией подростка…
Именно это лицо он уже видел. Гордое и прекрасное, губы, напоминающие плод с красной мякотью, в котором мед соединился с отравой, а легкомыслие с дремлющей чувственностью, с очарованием всего прекрасного и смертельно опасного…
— Итак, вот ваши поиски и увенчались успехом.
Берк взглядом указал на свои цепи и обнаженное тело.
— Странный успех. Я щедро заплатил Кор Халу за эту привилегию. — Он бросил на нее испытующий взгляд. — А вы правите еще и Шангой, кроме Валкиса? Если это так, то вы не очень-то любезны с вашими гостями…
— Что вы, наоборот, я к ним очень хорошо отношусь, вы это увидите.
И на ее лице промелькнула саркастическая усмешка.
— Но ведь вы же прибыли сюда не для того, чтобы позабавиться с Шангой, капитан Винтерс?
— А для чего же еще?
— Чтобы найти Джил Леланд!
Он не был так уж удивлен. В глубине души он подозревал, что она была в курсе. Но ему удалось сделать вид, что он удивлен.
— Но Джил Леланд мертва…
— В самом деле? А с кем же вы разговаривали в саду? Фанд рассмеялась. — Вы что же, думаете, что мы так наивны. Любой, кто приходит в зал Шанги в Коммерческих Городах, подвергается тщательному контролю и тестированию. А уж к вам мы были особенно внимательны, капитан Винтерс, так как с точки зрения вашей психики вы никоим образом не были расположены к воздействию Шанги. Вы для этого слишком сильная личность.
Вы, конечно, знали, что ваша невеста предается этим развлечениям. Вам это не нравилось, и вы старались убедить ее покончить с Шангой. Кор Хал говорил мне, что такое противоречие очень огорчало ее. Но Джил зашла слишком далеко, чтобы остановиться. Она умоляла, чтобы ей разрешили попробовать настоящую Шангу. Она помогла нам инсценировать свою гибель в пустынных глубинах бывшего морского дна. Мы в любом случае так бы и сделали, так как эта девушка происходила из знатной семьи и мы не могли позволить, чтобы люди начали искать одну из наших клиенток. Но она еще хотела, чтобы вы думали, что она мертва и забыли ее. Она понимала, что не имеет права выходить за вас, что она испортит вам жизнь. Ну разве это не трогательно, капитан Винтерс? Что ж вы не плачете, услышав эту историю?!
Но эффект был куда более сильный: ему с непреодолимой силой захотелось схватить это очаровательное и дьявольское существо, разорвать его на куски и втоптать их как можно глубже в землю.
Цепи его натянулись со страшной силой, а наконечники копий тотчас впились в кожу спины, оставив на ней красные пятна.
Он застыл.
— Зачем же вы это сделали? — спросил он. — Из-за денег или из ненависти?
— По обеим причинам, землянин! И еще по одной, гораздо более важной. — На какую-то секунду выражение лица у нее стало серьезным. — А вообще-то я не сделала ничего плохого вашему народу. Я построила залы Шанги, это правда. А земные мужчины и женщины сами унизили себя как только могли. Идите сюда.
Она жестом подозвала его к окну.
— Вы видели только одну часть дворца, — сказала она, пересекая просторный зал. — Земные деньги дали мне возможность перестроить и реставрировать дворец моих предков. Это капиталы тех, кто решил вернуться к своему первобытному состоянию, потому что их подмяла под себя цивилизация, которую они сами создали. Вот, смотрите. Все это деньги Земли.
Перед глазами Винтерса развернулся пейзаж, подобного которому больше нельзя было увидеть почти нигде на Марсе. Настоящий цветущий сад, переливавшийся всеми красками богатого урожая. Правильные ряды ухоженных сочно-зеленых газонов, плодовых деревьев, кустарников, статуи…
Но по какой-то причине, о которой Берк не мог вспомнить, вид этого сада вызвал у него пронизывающую дрожь…
Но сад был только частью открывшегося перед его глазами пейзажа. Небольшой частью. Прямо под окном начиналась огромная впадина в форме котлована, простиравшаяся вдаль метров на четыреста, и взгляд Винтерса привлек древний амфитеатр, занимавший почти всю его площадь. Во многих местах разрушенный, он был по-прежнему прекрасен, со строго очерченными рядами сидений, вырубленных во внутренних гранитных стенах. Он подумал, что в древности у этого амфитеатра был еще более величественный вид, когда здесь проводились игры, а тысячи мест были заняты шумной толпой…
Теперь же на арене находился другой сад. Заросший и запущенный, огражденный высокими стенами, которые прежде защищали зрителей от нападения диких зверей. В этом саду были заросли и поляны, и Винтерс смутно различал странные фигуры, которые передвигались в наступающих сумерках. Он, не мог различить их ясно из-за большого расстояния и тусклого освещения, но сердце его сжалось, он задрожал, он почувствовал как будто ледяное дыхание ужасного предчувствия…
В центре арены находилось озеро. Оно не было большим и, видимо, слишком глубоким, но какие-то существа плавали там, и Берк услышал что-то отдаленно напоминавшее крик рептилий. Крик, который он уже слышал…
Фанд разглядывала амфитеатр со странной улыбкой. Винтерс обратил внимание, что самые первые скамейки уже заняты, публикой и что зрители продолжают прибывать.
— Что же это за причина, — спросил он ее, — более важная, чем деньги и чем ваша ненависть к людям Земли?
Когда через несколько секунд она ответила, все бесконечное тщеславие ее расы и ее династии сверкало в ее глазах. На какое-то мгновение он забыл о своей ненависти к ней из-за уважения, которое ему внушала ее искренность.
— Марс, — тихо произнесла Фанд. — Марс. Тот самый мир, который даже умереть не мог благопристойно и спокойно, потому что хищные птицы накинулись на его кости, мир, который алчные крысы уже успели высосать до последней капли крови.
— Я не понимаю, — сказал Винтерс. — Какое отношение Шанга имеет к Марсу?
