Фуры тормозили. Их скорость стала уже достаточной, чтобы арабы из лидирующего джипа попытались забраться в кабину первого «КАМАЗа». Едва за окном показалась черная голова партизана с бешено вращающимися глазами, водитель направил на него ствол дробовика. Не медля, он нажал на спуск, и голова партизана вместе с осколками стекла разлетелась в клочья. Другие арабы отреагировали на это незамедлительно: пулемет превратил кабину «КАМАЗа» в решето, а его водителя — в источающую многочисленными рваными ранами кровь куклу. Грузовик вильнул, опасно накренился и в конечном итоге слетел с дороги в кювет, где подпрыгнул на насыпи и перевернулся.
Ренат Майбеков, отшвырнув тело Пономаренко в сторону (сейчас не время для выражения своей скорби по погибшим) и рискуя получить смертельный металл в собственное тело, получше прицелился из бронебойной винтовки. Выстрелил. «Ранглер», идущий прямо за фургоном, дернулся, затем накренился и полетел прочь с дороги.
Третий уцелевший джип снял «нога» единственным точным попаданием.
Колонна, вернее, то, что осталось от колонны, остановилась. «Нога» поспешил на выручку второму Т-80, но опоздал.
— «Кулак», как у тебя там? — морщась от боли в ноге (пулемет все-таки зацепил его вскользь), спросил майор Семенов.
— Нормально, — ответили танкисты. — Тут было две БМ, обе сняли. А у вас как дела, парни?
— Хреново, — скрипнул зубами Семенов.
Хромая, он в паре с Майбековым направился туда, где на обочине лежал перевернутый джип партизан. Из-под джипа выбирались два уцелевших араба, и при виде вооруженных райдеров они затряслись от страха. Иракцы принялись лепетать на своем языке мольбы о пощаде, часто вставляя исковерканное русское слово «друзя».
— Друзя! Друзя! — вопили арабы, раболепно улыбаясь.
Но в их глазах уже не было жизни. Партизаны знали, что русские после потери своих людей не станут церемониться. Лишь для проформы они пытались сохранить свои жизни, но в душе готовились ко встрече с Аллахом.
— Вы нам теперь, нахрен, не друзья, — зло бросил Семенов. Автомат сержанта Пономаренко, что сейчас был в руке майора, выдал две коротких очереди. Пули с влажными, противными шлепками порвали туловища партизан.
Танки застыли на шоссе. Один Т-80 был сильно поврежден, его башня больше не вертелась, и ствол теперь постоянно смотрел влево. На ходу остался лишь фургон «Мерседес» и один из двух «КАМАЗов».
— Соберите тела, — приказал Семенов, имея ввиду под словом «тела» трупы русских бойцов. Трупы арабов соберут сами арабы. А сам по радио стал передавать координаты текущего местоположения и требование немедленно прислать подкрепление.
— Когда они успели пригнать сюда «бээмы»? — сокрушался Майбеков. — Вот черти же! Ну суки!
Да, раньше у партизан в этом районе не было систем реактивного залпового огня. Как не было и тех дотов, что защищали минометы.
— Если бы не танки, нам всем хана, — уверенно сказал Майбеков.
Майор Семенов сплюнул кровавую слюну — разбил еще и губу, пока «Мерседес» петлял по шоссе. Подумал, что если бы не танки, иракцы могли пропустить колонну без боя. Хотя, с другой стороны, они могли располагать информацией о грузе.
— Да, танкисты здорово помогли нам, — кивнул Семенов. — Мать их…
Газотурбинные двигатели танков фыркали, готовые в любую секунду взреветь и бросить сорокадвухтонные машины в бой. Вокруг все еще была опасная зона, кишащая партизанами, колонна все еще подвергалась риску быть захваченной.
Тут воздух зазвенел от рокота винтов. Еще через мгновение два Ми-8 с кассетами неуправляемых ракет под короткими крыльями и аббревиатурой ООН — белыми буквами «UN», показались из-за ближайшего холма.
— Быстро они, — задрав голову, удивился Майбеков.
В поднятой винтами пыли вертолеты опустились рядом с дорогой. Наружу высыпали затянутые в черное бойцы спецподразделения непонятно какой страны и структуры, тут же принялись шарить вокруг в поисках партизан.
Да уж, хмыкнул про себя Семенов. Вовремя вы, парни, подоспели. Он с ненавистью смотрел на спецназ.
Со стороны вертолетов к «Мерседесу» шел высокий человек в гражданской одежде: черных джинсах и белой футболке. На голове у него красовалась ярко синяя футболка с той же ооновской аббревиатурой. Подойдя к майору, он протянул руку.
— Здравствуйте, Виктор Степанович. Меня зовут Геннадий.
Майор нехотя пожал руку гостя.
— Просто Геннадий? — неприязненно бросил он затем.
— В данном случае — просто Геннадий, — кивнул гость. — Прошу вас, отойдемте. Я должен вам кое-что сообщить.
— У нас тут чрезвычайно происшествие, сами видите…
— И все же я настаиваю.
Не понимая, что, собственно, происходит, Семенов положил автомат на плечо и захромал вослед гостю по асфальту, отходя от остальных на расстояние, позволившее бы вести приватную беседу. Майор почему-то ощутил странный холодок, тянущийся невидимым шлейфом за этим гражданским лицом. Будто Геннадий был вовсе не гражданским, а высокопоставленным чином структуры вроде ФСБ.
Но что здесь может делать офицер ФСБ?
— Прискорбно смотреть на все это дело, — остановившись, молвил Геннадий, имея ввиду поле только что окончившегося боя. — Здорово вас потрепали партизаны.
— Вы прилетели сюда, чтобы поговорить о партизанах?
— Конечно же, нет, — сухо улыбнулся Геннадий. — Я прилетел сюда, чтобы забрать вас в Россию.
Семенов вскинул бровь:
— Забрать?
— Два отделения спецназа. — Геннадий указал на бойцов в черном. — Они позаботятся о сохранности груза и людей. Через полчаса подойдут «бэтээры» прикрытия. Мы же с вами должны немедленно лететь.
— Но в чем дело-то?
— Подробности вы узнаете по приезде в Россию.
— Нет уж, приятель, так не пойдет, — фыркнул майор в отставке. — Или ты скажешь мне сейчас, или я никуда не лечу.
Геннадий ничуть не смутился.
— Виктор Степанович, поверьте мне, я и сам не знаю, кому и зачем вы понадобились на родине. Но ваша работа здесь закончена.
— Я сам решу, когда моя работа здесь будет закончена. Не страна отправляла меня конвоировать колонны с грузами по Ираку. Я приехал сюда добровольно, добровольно же и уеду.
Геннадий покачал головой:
— Считайте, что вас мобилизовали.
— То есть как это? — удивился Семенов.
— Вы ведь майор российской армии.
— Я уже пять лет никакой не майор, — возразил Семенов. — Со службой я покончил раз и навсегда.
— Люди вашего уровня, Виктор Степанович, никогда не покончат со службой. Не забывайте, вы служили в спецструктурах.
