Анисимов уже несколько суток не спал. Сходов молча помогал ему в работе, но теперь он надеялся на другое. Однако из этого «другого» могло ничего не получиться. Не желая разочаровывать Анисимова, Василий Васильевич ничего не говорил ему.
И наконец то, чего ждал Сходов, случилось.
Анисимов разогнул спину, выпрямился, посмотрел на начальника.
– Самолет? - вне себя от изумления спросил он.
– Да, - ответил Сходов. - Надо спасать Женю.
– Как же он прилетел без пеленга?
– Может быть, с материка приборы укажут летчику точку, где надо сбросить груз, - сказал Сходов.
Гул самолета стал отчетливее. Летчик делал круг над островом.
– Как же он нас увидит в пургу?
– Эх, ты, бортмеханик! - укоризненно сказал Сходов. - А радиолокация? На вашем самолете еще ее не было? Теперь другое время. Летчик на экране сейчас видит нашу железную вертушку.
– Верно! - и Анисимов, хлопнув себя ладонью по лбу, отбросил молоток.
Оба полярника выбежали на крыльцо. Они прислушивались к реву пропеллера.
Пурга усиливалась. Ветер гнал на домик тучи снега.
Звук пропеллера удалялся.
– Сбросил, - облегченно сказал Сходов. - Теперь надо найти мешки с углем, пока их не замело.
– Идем, идем скорее! - заторопился Анисимов.
– Нет, - остановил его Сходов. - Мы не имеем права уходить оба. Вы останетесь. Мешки буду искать я. Около каждого я воткну веху. Один мешок притащу сюда.
Анисимов нехотя подчинился. Сходов ушел. Пурга выла за стенами домика.
Анисимов прошел на кухню. Скоро здесь загорится огонь. Механик со злостью посмотрел на вращающийся шкив. Ему захотелось остановить это бесполезное колесо.
С раздражением он стал заворачивать винты, прижимая к шкиву свои новые каменные колодки, уже не просто камни, а каменные скобы, с двух сторон плотно облегавшие шкив. Из-под обода посыпались искры, Анисимов подставил руку. Искры жгли. Это было тепло. Тепло, принесенное холодным ветром! Черт возьми! Ведь это же тепло, которое во что бы то ни стало надо использовать…
Сходов шел по снегу, вокруг бушевала пурга. Сразу же, метрах в трехстах от станции, ему удалось найти несколько сброшенных мешков. Он поставил возле них вехи. Но он допустил ошибку, решив сейчас же найти и остальные. Пурга усиливалась. Снег крутился, плясал в воздухе, валил с ног. Он обрушивался на Сходова сбоку, сверху, забивал глаза, перехватывал дыхание, сухой и нетающий, забивался под капюшон.
Сходов рассчитывал найти дом по грохоту вертушки, однако, решив возвращаться, он с тревогой обнаружил, что не слышит ее шума. Неужели вой пурги заглушает вертушку?
Ориентироваться по направлению ветра невозможно: ветер отовсюду. Сходов никогда не был трусом. Теперь угроза быть занесенным снегом здесь, около дома, вместе с мешком угля, испугала Василия Васильевича. Он в изнеможении опустился на снег, не веря сам себе. Неужели такая нелепая гибель?
Во всяком случае идти бесполезно. «Я могу еще дальше отойти от дома», - уже более спокойно рассуждал Сходов, стараясь взять себя в руки.
Сходов знал, как поступают ненцы во время пурги. Он сел в снег, зарылся в мех и весь сжался в комок. Во что бы то ни стало нужно было перебороть холод и самое страшное… сон. Сон, липкий, сладкий, подкрадывался исподволь, мутил сознание. Сходов кусал губы, отгоняя сон.
Чтобы не замерзнуть, Сходов напрягал мышцы. В юности он занимался «волевой гимнастикой» - усилием воли напрягал и расслаблял мышцы. И Сходов заставлял себя мысленно идти, бежать, взбираться на скалы. Ему становилось жарко, силы оставляли его, он изнемогал от усталости, но снова принимался за свой тяжелый и невидимый труд.
Сходов вспомнил об Анисимове. О чем бы он думал в таком тяжелом положении? Наверное, он думал бы о своем ветродвигателе или о грандиозном арктическом ветрокольце, которое посылало бы энергию на южные заводы…
Сходов стал прикидывать, на сколько могло бы хватить сброшенного угля? Получалось, что недели на две.
А как же дальше? Полагаться на Анисимова? Так ведь у него с камнями ничего не получается! Стой! А зачем камни? Зачем тормозить камнями, которые быстро износятся, когда можно тормозить самой водой? Заставить мешалку перемешивать воду. Вода будет затруднять ее вращение, тормозить, и энергия, затраченная на преодоление этого сопротивления, перейдет в тепло. Вода нагреется!
Эх, только бы выбраться теперь! И уголь есть, и вертушка заработает.
Пурга выла, ревела. Отовсюду несся треск, похожий на выстрелы. В море подвижка льдов. Ураганный ветер гнал ледяные поля одно на другое. Если Анисимов и стрелял из ружья. Сходов бы не услышал выстрелов в общем хаосе звуков.
Но что это за грохот, назойливый, несмолкаемый грохот?
Сходов прислушался. Вскочил.
Снег посыпался с него. Как он мог так долго ничего не понимать? Ведь это вертелась вертушка! Значит, пурга не заглушила ее! Она слышна!
Еле волоча ноги, Сходов побрел по направлению к тому месту, откуда слышался грохот. Он попытался тащить за собой мешок, но силы оставили его.
Теперь он знал, где стоит дом. Над домом снова завертелась вертушка.
Согнувшись Сходов брел вперед. Вдруг он отчетливо услышал выстрел. Значит, Анисимов все-таки стреляет! Вот и крыльцо…
Анисимов увидел почти ползущего к дому начальника, вернее мутную тень, на мгновение мелькнувшую в снежном вихре.
Механик втащил Сходова в дом, в коридор, потом прямо на кухню. Здесь в одной рубашке на спальном мешке, разбросавшись, лежал Женя.
– Раздевайтесь, Василь Васильевич! - торопил Анисимов. - Сейчас согреетесь.
Сходов тяжело опустился на скамью, удивленно глядя на плачущие, в потеках, стены.
– Тепло? - как бы не веря себе, выговорил он, потом спросил строго: - За углем ходили? Кто вам разрешил покидать станцию в пургу?
– Да никуда я не ходил! - с восторгом перебил его Анисимов. - Работает наша карусель… И тормоз работает! Наладил я его! Все дело в обхвате. Надо было, чтобы колодка на большой поверхности к шкиву прижималась. Вот смотрите…
Только теперь Сходов рассмотрел, что уходившая через потолок стальная труба крутилась. Анисимов сунул руку в котел центрального отопления и быстро выдернул ее.
– Кипяток, прямо кипяток! - радостно крикнул он.
– А мешки там… - проговорил Сходов. - Вехи я поставил.
– Это наш резерв, Василь Васильевич! Все-таки ветер не всегда будет!
– Верно, - согласился Сходов. - Он встал, подошел к больному, склонился над ним. - Ну, как, Женюшка? Хорошо в тепле?
– Хорошо, Василий Васильевич! - тихо проговорил метеоролог и улыбнулся.
