— В биллионах кубических миль космоса? — усмехнулся его собеседник.
— Начало положено. Те двойные агенты на Марсе.
— Кто они? — Добшинский пошевелился в своем кресле. — Конечно, и это нетрудно угадать. По крайней мере один из людей, которые программируют автопилоты, должен быть виновным. Но их там добрых три дюжины.
— Что вы сделали, кроме того, что бросали жребий?
— Что еще мы могли сделать? Это же не Земля, как вам известно! О, наши агенты следили за ними некоторое время. Но ничего подозрительного не обнаружили. В конце концов мы подумали, что человек не мог лгать до бесконечности и решил прекратить свою деятельность. Если б мы его поймали, мы бы вытащили зуб.
— Я не уверен, что его зуб все еще не на месте, — отозвался Черч. — Собственно, на основе того, что последние способы пиратства оплачиваются, я подозреваю, что ему все же удалось от нас ускользнуть, и собираюсь попытаться обнаружить его.
Когда-то давным-давно, до того, как человек ступил на Марс, двойные близнецы были предметом многих романтических устремлений. Возможно, остатки этой тоски и стали причиной позднейших попыток извлечь из нее какую-то пользу. Правда, с Земли их едва можно было различить невооруженным глазом, и предложение совладать с альбедо, защитив их алюминиевыми пластинками, никогда не ладило с инженерным делом. Но не один прожектер потерял все, чем он располагал, пока все не уверовали в то, что ни Фобос, ни Деймос не являются ничем иным, как бесполезными каменными глыбами протяженностью в десять миль.
После Независимости марсианский флот собирался установить на одном из них базу. Потом Конституция еще больше ослабила полномочия правительства, защита перешла в руки благотворительных обществ, и лишенные сентиментальности счетные машины показали, что гораздо выгоднее и безопаснее просто оставлять корабли на орбите.
Синдикат развлечений построил на Фобосе шикарную гостиницу и дом веселья. Вид на Марс, гигантский с такого расстояния, был впечатляющим. Но любое подобное заведение на самой планете могло бы достичь того же эффекта с помощью видеостены. Некоторые так и сделали, и не нужно было покупать никаких билетов на корабль, чтобы увидеть это зрелище. Синдикат разорился.
Немалый был шум и тогда, когда несколько университетов, объединившись с научно-исследовательскими институтами, устроили обсерваторию на дальней стороне Деймоса. Внутренняя луна препятствовала распространению бесконечных радиоволн с Марса, солнечный ветер не был настолько сильным, чтобы влиять на приборы, безумные таинственные указания Находящихся За Пределами Понятного можно было получить за полтора часа, и, конечно, зрелище, видимое невооруженным глазом, было великолепным. Некоторое время эта обсерватория весьма привлекала внимание туристов, что помогало оплачивать расходы.
Но прошли годы, и этот интерес поблек. И ранчеру, и воднику, и антрепренеру, и рулевому, и домохозяйке последние новости давали много другой пищи для размышлений. Финансовые дела обсерватории несколько пошатнулись. Правление было радо принять помощь от нескольких богатых учреждений Земли. Земные ученые, в свою очередь, хотели достичь разумного соглашения с персоналом Деймоса. Недавний дипломатический стресс не помешал им. Ученые были выше политики.
Это дело, размышлял Черч, хорошо отражало сущность среднего марсианина. На Поясе никогда не было империализма, просто пиратские компании действовали здесь, делая для себя доллары. Если эти компании попадали в беду — что ж, не повезло. «Может быть, я не должен так категорично судить о близорукости землян, — подумал он. — Сами-то мы немногим лучше. Да, мы озабочены экологией и консервацией домов, потому что должны это делать. Но лишь немногие из нас способны видеть дальше собственного носа. Ради устойчивого благополучия всей человеческой расы нужно срочно решить проблему астероидов, пока работы стоят еще относительно недорого, прежде чем минеральные ресурсы на планетах иссякнут и у нас не будет выбора, а цена к тому времени будет пугающей, как с социальной, так и с экономической точки зрения. Только сможешь ли ты убедить в этом кого-нибудь? Вот так-то!»
Он с трудом погасил в себе миссионерский пыл. Первоочередные вопросы заставляли думать сейчас лишь о нескольких ближайших неделях.
Грузовое судно вздрогнуло, коснувшись твердой поверхности. Рев мотора умер в звенящем молчании. Черч отстегнулся и встал. Гравитация на Деймосе была такой слабой, что он подскочил вверх и ударился макушкой. С другого конца длинной пустой каюты — Черч был единственным пассажиром — помощник пилота повернулся к нему с улыбкой.
— Я вас предупреждал, доктор Квист, — сказал он. — Лучше дайте мне руку.
Черч вживался в свою роль. Под живой маской вокализер сделал его голос высоким и старческим; но язвительность была его личным достижением, и он весьма этим гордился.
— Мне приходилось бывать здесь раньше, молодой человек!
Прошли годы с тех пор, как он в последний раз изменял свою внешность. Искусственная плоть, облегающая его голову и руки, скользила, когда микроминиатюрные трансдукторы, приспосабливающиеся к любым движениям мускулов, пытались добиться, чтобы она двигалась синхронно с ними, но это не всегда удавалось. Но отточенное долгими годами умение помогало ему сохранять невозмутимость. Лысый и сутулый поплыл он по проходу со впечатляющей неуверенностью.
— Но это было очень давно, — отозвался помощник пилота. — А уж ваши наземные цеплятели… честно, папаша, не обижайтесь, но чтобы чувствовать себя лучше, вам нужно поработать с этой вот рукояткой. Дайте вашу руку.
— Вы сами астерит, не так ли? — спросил Черч.
— Угу, с Джуно. Не могу дождаться, когда вернусь туда, но это единственная работа, которую мне пока что удалось получить. — Долговязый человек подплыл к нему.
Черч не удивился. Эти астериты искренне считали, что все марсианские граждане имеют полное право находиться на любой территории, которая им только нравится. Хороший принцип, конечно, даже если он упрощает шпионаж и саботаж.
Он издал несколько недовольных звуков, но помощь принял. Выходя, он успел окинуть взглядом окрестность: космодром, несколько куполов, несколько сооружений, возвышающихся над близким горизонтом, черных и обглоданных на фоне неба. Потом он очутился в замкнутой трубе и поплыл по ней, как во сне, пока не прибыл к конечной цели путешествия.
Темноволосый, с острыми чертами лица молодой человек, по-видимому тоже житель астероида, ждал его.
— Доктор Квист, — он протянул руку, улыбаясь несколько натянуто. — Добро пожаловать.
