- Так-то оно так, - сказал Скрибнер, - но я все-таки полагаю, что главная причина их необщительности - страх. Прежде чем задавать вопросы, мы должны доказать, что с нашей стороны сургорам не грозит опасность.
- Как ты намерен это доказывать? - поинтересовался Винклер.
- Подумать надо, - Скрибнер пожал плечами и встал.
В этот момент раздался общий сигнал внутренних фонов, и голос автомата произнес:
- Внимание, говорит автомат лаборатории медицинского отсека. Движение в автоклаве, сообщаю всем. На спорах лопается оболочка.
Автомат еще не договорил, как Ланского словно ветром выдуло из столовой. Винклер направился следом за ним на "Эксор", остальные устроились перед экраном.
...Желтовато-серая масса шевелилась; медленно всплывали на поверхность комки темных слипшихся спор.
Время от времени от плотного клубка отделялась точка, зависала в коллодии и через несколько секунд лопалась, раскрывалась, как крохотный черный тюльпан, выпуская наружу худосочный белый росток, похожий на тощего червяка. Ростки, сбросив остатки оболочки, распрямлялись и опускались на дно автоклава, по пути увеличиваясь заметно, подрастая на глазах, толстея и наливаясь. На дне ростки замирали на некоторое время, а затем начинали двигаться вверх, пожирая протоплазму и выпуская из себя отростки. Затем новый период покоя, у самой поверхности, и движение вниз...
Тронхэйм смотрел не столько на экран, сколько на окошки датчиков. Активный период - фиксируются биоволны. Пассивный - датчики молчат, словно в автоклаве нет и не было ничего живого.
- Видишь? - сказал Тронхэйм, обращаясь к Скрибнеру. - Автомат их не заметил, они затаились в тот момент...
- Вижу, - ворчливо ответил Скрибнер, - грамотный, разобрался. Ты лучше скажи, что им от меня нужно было?
Тронхэйм благоразумно промолчал, и все трое продолжали смотреть на экран.
Ростки тем временем превратились уже в длинных белых змей, увешанных многочисленными отводками, и продолжали заглатывать протоплазму. Затем на отростках появились почки, лопнули, и меньше чем за полчаса на их месте выросли небольшие клубеньки.
- Шустрые твари, - сказал Сергиенко.
- Кормежка хорошая, - уточнил Скрибнер. - Небось, в песке не разрастешься, а тут - ешь от пуза.
Словно в ответ на замечание Скрибнера в автоклав посыпался песок, постепенно вытесняя коллодий, - Ланской начал следующую стадию эксперимента. Очутившись в песке, растения стали замедлять движение, и в конце концов замерли, свернувшись клубками на дне автоклава. Когда исчезли всякие признаки жизни, манипулятор подвесил над поверхностью песка небольшой контейнер с питательной массой. Не прошло и минуты, как белые клубки шевельнулись - начали медленно пробираться сквозь песок наверх. Манипулятор убрал контейнер, но белые жирные сороконожки тем не менее доползли до поверхности и там замерли снова, затаились, - и на песке, отмечая место их пребывания, вспухло несколько едва заметных бугорков. Скрибнер только покряхтывал, глядя на эти бугорки, и почесывал одну ногу другой - очень живо вспоминал свои ощущения... Вновь появился контейнер с протоплазмой, и... В долю мгновения взвились белые отростки над поверхностью песка, выстрелили спорами в контейнер, - и белые чудища не спеша двинулись вглубь, вниз, по дороге теряя клубни, усыхая, сворачиваясь...
- Охотнички, - зло сказал Сергиенко. - Не удивительно, что сургоры от них в океан удрали. Тайфун - что? Мелочь. Его все-таки издали видно и слышно.
Контейнер, изготовленный из усиленной прочности металлизированной пластики, оказался начиненным спорами, - и эти споры, выделив парализующие вещества, замерли в протоплазме, - готовились к вегетационному периоду.
- Выходит, они вроде тех грибов, что сквозь бетон пробиваются, - сказал Скрибнер. - Ничем не остановишь. Сильны.
- Нужно показать их .сургорам, - предложил Тронхэйм, - и объяснить...
- Сначала найди на них управу, - перебил его Скрибнер, - а потом уже устраивай демонстрацию последних моделей.
Утро шестого дня ничем не отличалось от пяти предыдущих. Предполагалось, что сегодня Тронхэйм повторит попытку настичь колдуна, Сергиенко попробует добиться аудиенции у Дек-Торилы. Ланской по-прежнему занимался "сороконожками" и ничего больше знать не хотел, а Скрибнер изводил командира, требуя разрешения на повторный осмотр развалин материкового поселения. Рассчитывал найти другие рисунки.
Ипполит Германович, прикидывая мысленно различные варианты разговора с Карпацико-тином (в случае, если вообще удастся с ним поговорить), шел не спеша к шлюпке, когда вдруг заметил метнувшуюся между пальмами тень. Тронхэйм остановился, всматриваясь. Никого... Он подошел ближе к месту, где заметил движение, и увидел притаившееся за мохнатым стволом существо... От неожиданности Тронхэйм тихо вскрикнул, и существо, подскочив на месте, помчалось к берегу и скрылось под водой.
Тронхэйм торопливо вернулся в дом и, найдя Винклера, доложил о происшествии. Саймон Корнилович несколько мгновений молча смотрел на социолога, переваривая сообщение, затем приказал:
- Всех собрать.
И когда группа собралась в столовой, Винклер без предисловий сказал:
- Тронхэйм видел "арбуз". Тот самый, на ножках.
- Где, - вскочил Скрибнер.
Тронхэйм махнул рукой в сторону пляжа:
- Здесь, рядом с домом.
- Зеленый арбуз? - полюбопытствовал Сергиенко.
- Нет, - сказал Ипполит Германович, - не зеленый. Коричневый, в светло-желтую полосочку.
- Большой?
- Арбуз как арбуз, - пожал плечами Тронхэйм, - размеры вполне арбузовые.
- Куда девался? - спросил Скрибнер.
- В воду. Нырнул и исчез.
- Он один был?
- Я видел одного.
- Так, - Винклер хлопнул ладонью по столу. - Чую приближение событий. Хотелось бы знать, каких именно. На сегодня поездки отменяются, всем быть в лагере.
Расположившись так, чтобы видеть кромку воды, Скрибнер и Тронхэйм сидели в пальмовой роще. Адриан Антонович подобрал орех, валявшийся неподалеку, и перекатывал его в ладонях, вполуха слушая Тронхэйма. Ипполит Германович все еще переживал неудачу своей попытки встретиться с Карпацико-тином, и поэтому принялся рассуждать о колдунах вообще.
-... и по-прежнему остается абсолютно невыясненной природа этого явления, - говорил Тронхэйм, набирая в горсть песок и разбрасывая его вокруг себя, словно сеятель зерна. - Почему начало везде и всегда одинаково? Гипотез по этому поводу создана масса, равно как и теорий... и все они усердно опровергают друг друга, а если учесть к тому же, что любая научная теория имеет как минимум два выхода в реальность, - так сказать, два лица... или может быть, лучше сказать, что любая теория двухвалентна? - то и вовсе получается, что в этом вопросе концов не найти, клубок предвзятых мнений, и ничего больше. Почему всегда - колдун, знахарь, ворожея? Почему мы ни разу не встретили племенную культуру, реально видящую мир, без мистики, суеверия, мифа?
