Главный косо взглянул на него и спросил в коммуникатор:
— Китаев, на участке 1975-10-Д как обстановка? С учетом… гм… последствий крайнего ЧП?
С полминуты он слушал доклад сотрудника аналитического отдела, а Артемий Николаевич с тревогой наблюдал за его реакцией. Впрочем, Главный, вроде бы, остался вполне удовлетворен докладом, как-то даже просветлел лицом и несколько раз благосклонно кивнул.
— Спасибо, Алексей, — сказал он, смягчившись. — Сможете сегодня подготовить подробный отчет? Да? Отлично, благодарю.
Затем он отключился, вынул из уха наушник и, укоризненно покачав головой, сообщил наблюдателю:
— М-да, пока что явных последствий вашей подрывной деятельности не выявлено. А кристалл давайте, передам аналитикам, пусть изучат на досуге…
— Тогда я могу вернуться к работе? — подавив вздох облегчения, спросил наблюдатель.
— Не торопитесь. Значит, так, Артемий Николаевич. Давайте договоримся: вы возвращаетесь к своему заданию и продолжаете работу в соответствии с инструкцией наблюдателя. Подчеркиваю: в соответствии с инструкцией! Обо всех планах своих экспериментов, буде таковые у вас зародятся, в чем я, лично, нисколько не сомневаюсь, докладываете мне — лично!
— Принято, — покорно кивнул наблюдатель.
— И попрошу без этой обреченности, — недовольно заметил начальник. — Не нравится — никто вас тут не держит. Идите устраивайтесь… космонавтом. Или учителем по своей первой специальности.
— Я понял, — сдержанно ответил Артемий Николаевич. — Больше не повторится.
— Надеюсь, вы там ребятам-победителям этого своего конкурса экскурсию на Луну не наобещали? — мрачно осведомился начальник. Он снова шутил.
— С удовольствием бы пообещал, — развел руками наблюдатель. — Но, к сожалению, это даже для нашего времени нереально.
— Я рад, что вы это осознаете, — хмыкнул Главный.
По тем нервозным движениям, которыми Главный начал что-то с остервенением черкать на экране своего наладонника, очевидно, полностью переключившись на другую задачу, Артемий Николаевич понял, что неприятный разговор окончен.
— Ну, а кто узнает это созвездие? — Артемий Николаевич, сдвинув очки на лоб и хитро прищурясь, чего все равно не было видно в темноте, покопался в коробочке и сменил слайд.
Двадцать юных космонавтов немного пошептались, как знатоки в популярной телепередаче «Что, где когда?», и Саша неуверенно предположила:
— Скорпион?..
— Не гадать! — нахмурился Артемий Николаевич. — Кто точно назовет?
— Дева, — хладнокровно заявил Славик, выдержав подобающую паузу. — Альфа — навигационная звезда Спика первой звездной величины, затменно-переменная двойная система. В созвездии на данный момент находится точка осеннего равноденствия, из интересных объектов — скопление галактик и доступный для наблюдения любительским телескопом квазар 12-ой звездной величины.
— Молодец, — с удовольствием сказал Артемий Николаевич. — В случае отказа системы ориентации на орбите не заблудишься!
Ребята вздохнули, а Саша сердито прошептала:
— Выведите его кто-нибудь! Он как по книжке читает, так не интересно!
— Так он же на этом ориентировании собаку съел, — хмыкнул Сергей. — Профессионал.
— Тогда совсем простая загадка, — руководитель кружка вставил в диаскоп новый слайд.
— Орион! — радостно воскликнули сразу несколько голосов.
— Правильно. Ну-ка, Митя, что расскажешь нам об Орионе? — спросил он одного из верно ответивших.
— Альфа — Бетельгейзе, бета — Ригель! — выпалил Митя и призадумался, оценивая на глаз яркость звезд на слайде — а не наоборот ли?
— Хорошо, — одобрил Артемий Николаевич. — Сережа, дополнишь?
— Самый интересный объект для наблюдений — Большая Туманность Ориона в районе Пояса Ориона, — сказал Сергей. — Там находится область интенсивного звездообразования…
— Отлично. Тогда ответь на вопрос посложнее. Орион — созвездие практически симметричное. Вот представь — видишь ты из иллюминатора тот кусочек неба, который на слайде. Сможешь сориентироваться, где южное полушарие, а где северное?
— Ну-у, где Бетельгейзе — там северное, неуверенно сказал Сережка, всматриваясь в экран и пытаясь понять, какая из ярких диагональных звезд более красная.
— А где Бетельгейзе, покажи?
Сережа задумался.
— Сверху север, — подсказал Славик.
— Ну-ка, не подсказывай, — строго велел Артемий Николаевич. — Подними руку и скажи, если хочешь помочь товарищу.
— Созвездие не совсем симметричное, надо лямбду Ориона искать, так быстрее, — со вздохом сказал Славик. — Она наверху созвездия, на севере. На юге симметричной звезды нет.
— Отлично, Слава, — похвалил учитель. — А вот вам еще задачка…
Поменять слайды он не успел, потому что дверь приоткрылась, на парты упала узкая полоска света из коридора, в класс заглянула техничка и громким шепотом известила:
— Артемий Николаевич! Я извиняюсь, вас к телефону! Срочно! Говорят, из Звездного городка.
— Из Звездного? — Артемий Николаевич нахмурился и суетливым движением поправил очки, хотя в этом не было необходимости. Навязчивый жест, от которого он не мог отделаться даже в своем времени, где, конечно же, никаких очков не носил. — Слава, подмени меня, пожалуйста, — попросил он. — Я быстро.
Селавик с гордым видом прошествовал к диаскопу и стал копаться в коробочке, выбирая слайд поинтереснее, а Артемий Николаевич, провожаемый любопытными взглядами, быстро вышел из класса.
Звонил космонавт, который был среди членов комиссии на недавнем конкурсе работ и пробивал экскурсию в Звездный для его победителей.
— Артемий Николаевич, вы меня извините, но с экскурсией в субботу ничего не получится, — сразу сообщил он.
— Здравствуйте, — пробормотал в ответ преподаватель. — А что случилось?
— К нам завтра едет кубинская делегация, экскурсии до конца недели не принимают.
— Как же так? — растерялся Артемий Николаевич. — Что же мне делать? Ребята же так ждут, я уже всем сказал…
— Извините, — повторил космонавт. — Я не знал, что так получится, и, к сожалению, от меня это не зависит. Придется перенести экскурсию. Вот тут воскресенье через две недели наше бюро предлагает, с двенадцати до пятнадцати.
— А раньше никак?.. — упавшим голосом спросил преподаватель.
— В какой-нибудь будний день вечером, разве что… В виде исключения. Но это тоже не раньше, чем через неделю получится.
— Что же они вечером увидят? В шесть уже темно… А через две недели — они ж перегорят к тому времени, весь интерес потеряется, — с отчаянием произнес Артемий Николаевич.
