Засиделись мы в этой «Вершине». На улицу вышли – уже и темно, месяц умирающий над хребтом висит, он побольше нашей земной Луны, но не сильно. Направляется наше сборище в сторону общественного здания – под конец ужина к нам прибыл гонец Общего Собрания и настойчиво предложил заночевать, мы посовещались и решили отношения не обострять – ладно уж, заночуем. Общественное здание – того же толка, что все здесь, ничем особым не отличается. Заводят нас в комнату, дают каждому по матрасу, набитому сухой травой, и желают спокойной ночи. Знахарь прислушивается и делает заключение:
– У дверей охрана, человека три стоит. И под окном один. Я вам говорил, что не надо сюда ходить, и никуда ходить нам не надо!
Мы потихоньку засыпаем, но не все, мне, например, сон не идет. Чисимет тоже ворочается, бессонница у него. Я спрашиваю:
– Не спишь?
– Не, не сплю.
– А что?
– Думаю. Обо многом думаю, например, о вас. Откуда вы взялись и чего хотите? Ведь какой бы новый народ или раса у нас ни объявилась, всегда можно сказать, что и кто откуда. Можно быстро исчезнуть, но нельзя быстро появиться! Можно прийти с другой земли, из другой страны, но это путь постепенный, и его можно проследить. А про ваш народ никто никогда не слыхал. И сила у вас непонятная. Ведь не магия, это сразу ясно. И железо ваше – мертвое, нет в нем силы, ни светлой, ни темной. Однако вы столько всего можете, что непонятно, как такой могучий народ не покорил или не объединил вокруг себя все земли и страны… Не могу понять!
Он говорит, а я послушал и решил рассказать все как есть, хотя у нас это и запрещено, а есть с десяток легенд различного уровня правдивости – выбирать предлагается в зависимости от ситуации.
– Не маги мы, – говорю, – это ты тонко схватил. Ну и что? То, что наши железки ездить да летать могут – ничего непонятного. Ты часы с гирями видел? – никакого колдовства, а стрелка крутится; ну, а у нас просто колес да пружин побольше. А откуда народ – мы не с другой земли, а из другого мира родом. Есть у нас своя планета, ну, Земля своя, и там у нас осталась та самая длинная наша история, которой тебе так не хватает. А как сюда попали – долгая история. Тебе понятно будет так: некие, нам самим неясные маги нашей Землей пользуются и, в благодарность, помогают нам в другие миры проникать, ну, конечно, с ограничениями кой-какими, но суть такая. Вот ты говоришь – колдовство. А у нас, кроме как у благодетелей неведомых, оно ни у кого не работает. Не хватает у нас на Земле чего-то. И хорошо, а то мы уже и так просто наловчились, что хоть планету на части раздолбать сумеем, а уж просто чтоб все живое изничтожить – сколько угодно способов. А если еще вернее сказать, то работает и у нас волшебство, да как-то не так. Хоть и слабо, а все равно действие оказывает, причем чем дальше, тем неприятнее. Вроде вот в старые времена оно было правильное, а потом как-то резко исчезло, и лишь сейчас вновь вылезает на сцену, причем в уродливом таком виде. Только ты не распространяйся об этом сильно, это считается секретом у нас. Вот так, а теперь все, спать буду.
Новый день начинается с новых забот. Общее собрание желает выделить нам провожатых – читай конвоиров – дабы сопровождать нас до границы Малых джунглей. Сопровождающие будут оберегать нас от опасностей и, по-видимому, надзирать, чтобы мы не сотворили какой-нибудь пакости радушным хозяевам. Об этом нам объявляет гонец собрания – землегрыз, прямо-таки лопающийся от сознания значимости своей персоны. На лице у Дрона – он у нас за старшего – появляется грусть: тащить этот хвост за собою, а потом махать конвою ручкой с удаляющегося танка – вариант веселый, но по неким моральным соображениям неподходящий. Посовещались мы, Керит поднимается в рост, и просит провести нас к этому самому собранию. Землегрыз помялся-помялся и согласился.
И вот после небольшой прогулки мы перед лицом местной демократии. Естественно, что собрание символизирует старикан в сединах, символизирует единолично. Наша делегация стоит перед ним почти строго по росту, Дрон, как специалист, ведет дипломатию, а я развлекаюсь, глядя в окно на улицу, где два пацана швыряются комьями грязи в стену сарая напротив, а на стене нарисован зверь страхолюдный. Старикан – жук еще тот, наглец и хам. Я сто семьдесят пять попаданий в зверя насчитал, прежде чем ценою своего ножа и Керитовского плаща дистанция сопровождения ограничивается околицей сего Предгорска.
Раскланялись мы хором и на выход двинулись. Я, конечно, промолчал, но про себя подумал в очередной раз: зря мы время в этих деревнях теряем. Никаких сведений ценных не добыли, чуть было под арест не попали, и хорошо, если шпионить сзади не пойдут. По городу-то все открыто, идем, а с боков и сзади мрачные парни с копьями на плечах и ножами на поясах, и так до самого последнего дома. Дальше – сами, и, тьфу-тьфу, без всяких приключений. Серчо у танка сидит, на костерке жарит чего-то, видимо, фазана вчерашнего доесть решил. Увидел нас, смеется:
– Ну что, вкусили местной демократии? – ему, видать, та же ассоциация в голову пришла, да и вопрос скорее издевательства ради задан, ему же Дрон все по радио доложил. – А раз вкусили, так и ладно, всем по местам, за рычаги Алек, в башню Дрон. Остальные кто как хочет, но ночной смене советую поспать. К вечеру выйдем к припустынной степи, по ней ночью пойдем, а потом на север повернем, там хребет уже кончится.
Я залезаю в рубку и начинаю войну с комарами, кого насмерть, кого просто прогоняю, а они закладывают лихие виражи, но улетать не хотят, и развлекаюсь этим, пока Серчо с ЦП вентиляцию не включает, так что вся летающая живность высасывается напрочь. Определился я по карте, беру направление дальше – на запад и немного на север; вдоль хребта погода хороша – солнце за несильными облаками упряталось, и местность хороша – не трясет, а только покачивает плавненько, я даже стабилизатор рискнул на четверть силы включить. Серчо с базой разговаривает. Они вчера на лодке в море выходили и погружались для каких-то исследований, а на глубине около ста метров на них зверь напал, неизвестный, но злостный и активный весьма. Длиной он был метров двадцать, погнул наружную антенну, переднюю надстройку все отгрызть пытался, затем попал под винт и прекратил свое существование. Его на пленку засняли, говорят, кадры как из фильма ужасов. Записи наши, что в Редколесье сделаны, там весьма понравились, данные изучаются, вот и весь разговор. Я от делать нечего – курсовод сам дорогу выбирает – в перископ окрестности оглядываю. Затем развлекаюсь увеличенной в десять раз щетиной на щеках Знахаря – он, и прочая свободная компания на крыше сидят. Затем перевожу окуляр на Сергея и цепляю край неба, а в небе мелькает птичка. Птичка – это не Сергей, на нее и поглядеть стоит. Нацеливаюсь на нее и – мать моя! Орел летит. Орел, а крыльями машет с частотой прямо-таки вороньей. В лапах тащит что-то, я делаю себе видеокартинку в максимальном увеличении, а потом и на центральный пост ее перекидываю, Серчо пусть полюбуется. Итак, птичка – судя по дальномеру, метра три размах крыльев у нее – держит в лапах краболова, причем весьма бережно и нежно. Краболов что-то орлу говорит и пальцем прямо на нас показывает или куда-то в нашу сторону, а орел тоже клюв открывает – отвечает, видимо. Серчо призывает Чисимета и показывает ему это явление природы сначала в небе – там оно выглядит просто как точка – а потом на экране, разумеется, объяснив, как картинка с натурой связана. Чисимет на глазах мрачнеет:
