— У него скоро кончатся снаряды, — сказал Урис. — Тогда и поговорим.
— К тому времени, — сказала я, — от города останется куча пыли.
— Ну и чёрт с ним, — сказал Андрей.
— На западной окраине, — сказала я, — сплошь жилые дома. Там улели. Кто меня сюда позвал их защищать?
— Чёрт с тобой, — сказал Гайгер. — Пошли.
И мы, словно кроты, поползли ко дворцу сквозь осколки. На расстоянии мили до цели земля начинала полого склоняться к берегу, да и пыль там уже почти улеглась. Гит наверняка заметил бы наше передвижение под землёй.
Мы затаились в камнях.
— Отсюда нам ничего не светит, — сказал Урис. — Кто-то должен бежать.
Бежать, конечно, должен был самый быстрый из нас. То есть я.
— Я прикрою, — сказал Андрей.
Над головой раздался очередной залп. Свистнуло, грохнуло, и я рванулась из земли в воздух и пулей вперёд. На бегу мелькнула мысль: что, если Андрей сейчас выстрелит мне в спину. Мелькнула и погасла. Из-за спины в фасад дворца покатились сплошные удары. Я молнией мчалась за ними. Когда дробящийся фасад был почти рядом, я ощутила взгляд врага и изо всех сил прыгнула вверх и вперёд. Туда, где мои ноги оторвались от земли, обрушился чудовищный удар. Взрывная сила впечатала меня в скалу.
Быстро быстро вперёд и вниз по фасаду цепляясь за щели изломы не оступись не сорвись — вот окно — скорей внутрь в комнату в коридор по лестнице наверх ноги летят как крылья а ружьё радуется и ищет цель словно оно и есть я заметила откуда он стрелял из зала на пятом этаже выстрел будет стоить стрелку его гитовской жизни если только я успею… ага.
Он действительно не успел отойти, не успел даже понять, что я не разбилась о каменный лоб дворца. Он стоял посреди пустого высокого зала и целился из пушки в город, когда я явилась в дверях у него за спиной. В последнее мгновение сенсоры сервокостюма дали ему знать, что я здесь, и он начал поворачиваться и даже поднимать ствол пулемёта наверх — тут и был бы мне конец, случись всё это два года назад — но я просто упала на пол и нажала на спуск. И он не успел.
Сервокостюм взвыл, загорелся и раскололся, как грецкий орех. Десантника вынесло вон и шмякнуло о пол прямо передо мной. Я прыгнула ему на спину. Напрасно. Он не шевелился. И я зачем-то его не добила. Наверное, потому, что это был человек, а не cidai и не сервокостюм. Белобрысый детина в чём-то похожем на цирковое трико. У него был вид мокрого Супермена.
Как я и предполагала, в пехотной пушке оставалось ещё немало зарядов. Трофей. Я отпихнула её подальше от издыхающего сервокостюма, дала группе сигнальный выстрел и на всякий случай обшарила дворец полным сенсорным звеном.
Улели здесь больше не было, во всяком случае живых. Только в одном теле этажом ниже ещё теплилась жизнь. Когда Гайгер ввалился в зал через балконную дверь, я передала ему пленного и отправилась на четвёртый этаж.
Всё оказалось чуть лучше, чем я полагала. Живое тело принадлежало женщине-улели, запертой в металлический сейф. Сейф как раз и обманул мои сенсоры, создав впечатление, что она еле жива. Когда я прожгла замок, она выпорхнула из ящика и бросилась к лестнице стремительной белой птицей. Внезапно она остановилась. Я молчала.
— Джейн Грэй, — сказала женщина, обернувшись, и воззрилась на меня, как на икону. — Помогите мне, прошу. Я не справлюсь одна. Пожалуйста, не уходите.
— Не уйду, — пообещала я, потому что бой был закончен. Рийаран принадлежал нам. Вернее, его руины.
— Тогда пойдём, — сказала она.
И она повела меня вниз. Я уже знала, что там.
— Может быть, не надо?
Она обернулась. Всё в ней было светлым — одежды, косы, глаза.
— Меня зовут Раэмрит. Благодарю Вас, Джейн Грэй. Я жива. Только они там, внизу, одни. Надо о них позаботиться.
И мы о них позаботились. Я позвала Гайгера и Уриса вниз, и мы за полчаса вынесли на уцелевшую террасу расстрелянные тела тринадцати улели, которые не успели сбежать из дворца. Там было пятеро взрослых, четыре женщины и мужчина. Остальные были подростки и дети. Сволочи Гайгер с Урисом старались переносить взрослых, по умолчанию оставив детей Раэмрит и мне.
— Дети же легче, — виновато обьяснил Гайгер.
Рыцари хреновы.
Стояла середина лета, и все убитые были одеты в светлое — белые платья, светлые штаны и сорочки… Их тела были изорваны пулями, и мы заворачивали их в принесённые Раэмрит простыни.
— Это моя семья, — спокойно рассказывала она и называла имена мёртвых. — На руках у Вас Ариет, а этот мальчик — Амрин.
Так она называла имена всех детей, и я не посмела просить её замолчать. И всё время, пока мы носили тела, пока Урис вызывал штаб улели и их похоронную группу, у меня что-то не складывалось в голове: тот мой пленный, похожий на мокрого Супермена, и вот эти трупы. Наконец я, чувствуя себя очень глупой, решилась задать вопрос.
— Раэмрит… простите за глупый и неуместный вопрос. Эти ваши люди… кто их убил?
— Это был человек, которого сторожит Ваш товарищ, Джейн Грэй, — спокойно сказала она. — Человек в сервокостюме. Веспериец.
— Да… — А чего я ожидала? — Но Вас он не убил, Раэмрит, хотя должен был Вас найти…
— Он же сам меня спрятал, — сказала Раэмрит, — когда застрелил остальных. Он сказал: «Подожди меня здесь» — и закрыл меня в сейф. И ушёл.
Она вымученно улыбнулась.
Из пыли за милю от дворца вынырнул вертолёт штаба. Он весело блестел на солнце. Я повернулась, чтобы покинуть террасу.
— Джейн, — сказала Раэмрит. — У меня тоже есть к Вам вопрос. Это правда, что когда-то весперийцы улетели с Земли, чтобы основать своё государство, и ваше правительство ничего против этого не предприняло?
— Гиты, — ответила я, — когда-то улетели с Земли, это так. И земное правительство их отпустило — с радостью отпустило. Это правительство не было моим правительством. Это были вавилоняне, а я отнюдь не вавилонянка, Раэмрит.
Она смотрела виновато.
— Простите, Джейн. Я знаю, Вы гиперборейка. Я имела в виду людей вообще. Я не хотела Вас оскорбить.
— Я действительно оскорблена, — сказала я. — Но не Вами.
Как заботливо они строили город! Лелеяли, взращивали его, как дитя. Бессмертные, они остановили в своём доме время, сохраняя в камнях красоту текущей Вселенной. Но время не любит таких возражений, и оно навалилось на город всей тяжестью своих эонов.
Война разбросала мозаики и расколола беседки. Изображения кораблей и дерев треснули и распались в огне. Стены жилищ рассыпались в осколки, и хризопразы, гранаты, опал, бирюза пали наземь несобранной жатвой. Рубиновые и сапфировые плоды в литых узорных дверях постарели от жара, их оправы оплавились, и разлетелись от ударных волн окна из горного хрусталя. Победившее время само испугалось и спряталось, и в Рийаран горделиво явилась хозяйка Смерть.
