«Возвращайся! — молил голос. — Надвигается ураган!»
Ураган?
Небо на горизонте уже было черным…
Петр чувствовал жжение в ногах — там, где приросли зеленые артерии. Голос угрожал: «Вернись, или я отрекусь от тебя и возьму себе иной мозг».
Уже можно было различить смерчи. Они казались тонкими дымками, подымающимися из труб. Трубы росли, сливались с дымом, вращались. Долетал вой. Там работали гигантские воронки, всасывающие все, что попадалось на пути.
Петр повернул к пещере. Еще не доходя до нее, узнал, что в пещеру проник враг.
«Доигрался, Коперник? — говорила пещера. — А ведь я предупреждала тебя».
Он почувствовал удар по ноге. Силы начали быстро убывать.
Враг, проникший в пещеру, зарычал, и его рычание было знакомо Петру. Когда-то он уже слышал его, понимал, что оно означает…
Голос пещеры стал почему-то слабеть, перешел на шепот: «Последнее, что я могу сделать для тебя, — это лишить твоего врага оружия. Убивайте друг друга руками и зубами, как обещал Копилке. Мне очень хочется знать, как это бывает…»
«Знать? Тебе хочется знать. А мне? Я ведь еще не узнал, почему враг казался таким знакомым. Но самое главное, что мне предстоит выяснить, — почему бабушка предостерегала: «Молния убить может»? Что было перед этим?»
«Иди же сюда. Видишь, враг уронил оружие. Убей его — и опять у тебя будет Дом и все остальное. Помнишь, как хорошо тебе было?»
— Нет! — закричал Петр. — Сначала я кое-что выясню!
Несмотря ни на что, в нем все-таки не умирал Коперник. Оказывается, он умел возражать не только другим, но даже своему Дому и самому себе. Он требовал от своей памяти полной ясности, прежде чем вернуться в Дом навсегда.
Смерчи кружились за его спиной, дышали ему в затылок. Петр обернулся. Черно-кровавые гусеницы угрожали с небес. И вдруг именно в эту минуту ужаса он вспомнил… Вспомнил, что было перед тем, как бабушка пыталась его напугать. Ничего нового. Она пугала его и раньше: «Нельзя гулять в грозу. Молния убить может». Но он хотел проверить ее слова. Он выскочил на улицу под косые мощные струи, в громыхание и сверкание огня, и его не убило. Он жадно вдыхал удивительно свежий воздух, он прыгал на одной ноге, хохотал и пел: «Ах, гроза-егоза, поиграть с тобой нельзя?».
Петр уже предчувствовал, что сейчас сделает, не может не сделать. Смертельный страх сжимал тело, в ушах выстукивала фраза из предупреждения: «Особую опасность представляют ураганы». Особая опасность. Особая опасность!
Но Коперник отвечал: «Сначала я испробую. Сначала испробую».
Он повернулся лицом к урагану.
«Что ты делаешь? Пропадешь!» — послышался вопль пещеры.
Петр шагнул навстречу урагану. Его ослепило сверкание, он почувствовал страшный удар, успел подумать: «Конец». Но мучения продолжались. На него посыпался град ударов, кожу жгло так, что он застонал. Жжение внезапно сменилось холодом, будто его окунули в ледяную ванну. Это молнии обожгли мох на его коже, и мощные струи воды ударили по ней, как очистительный душ.
У него подкосились ноги, и он бы упал, но в этот момент воронка смерча всосала его, закружила, подняла ввысь. Петр взлетел, раскинув руки. Послышался громкий чавкающий звук, будто болото неохотно выпустило жертву.
Перед глазами Петра мелькали полосы, огненные зигзаги. Бешеный ветер обдувал кожу, срывал остатки мха. Петра словно выворачивало наизнанку, что-то рвалось внутри, лопалось и хотелось, чтобы все кончилось поскорей.
Но он не умер. Он летел на столбах, наперегонки с ветром. Тяжесть опала с его век, и они смогли открыться. Навстречу мчались огненные кольца, не причиняя ему вреда. Он проходил сквозь них беспрепятственно и чувствовал, что с каждым новым кольцом силы возвращаются к нему, и он становится сам собой, прежним человеком.
Он увидел дали, которых не мог видеть раньше. Разорванный туман клочьями сполз с них, и они сверкали, омытые струями дождя. И тогда-то словно сам собой родился ответ на вопрос вопросов, мучивший его всю жизнь. Он понял, зачем нужны были все поиски, боль, упорство, новые трассы в космосе и мучительно-сладостная жажда познания.
Только благодаря им, благодаря дерзкой мятежной мысли, не признающей покоя, Вселенная обретала смысл.
…Он упал у самого входа в пещеру, увидел в темноте за камнями удивленно раскрытые знакомые глаза, глядящие на него со страхом. Петр легко вскочил на ноги и закричал:
— Эй, Бен, старина, выходи!
