-Шила, я ведь больше не твой муж и не обязан давать тебе отчет, - улыбнулся я.
Ее взгляд сосредоточился на пистолете, смотревшем прямо в вырез ее халата.
-Ты и в самом деле хочешь меня убить? - она все еще не верила.
-Именно за этим я и пришел.
-А... твоя болезнь? Это правда?
-Нет, конечно. Я это придумал, чтобы ты впустила меня в дом.
Она стрельнула глазами налево, затем направо, и поняла, что пытаться бежать бессмысленно. Никому еще не удавалось убежать от лазерного луча. Ее лицо побледнело, отчего макияжные пятна выступили особенно безобразно, затем вдруг стало наливаться багровой яростью. Но прежде, чем поток ругательств успел сорваться с ее губ, она вдруг снова переменилась в лице.
-Рон, - сказала она, - я тут подумала... ну, насчет нашего брака... вообще-то я была неправа... все было не так уж плохо... и даже... мы, может быть, могли бы...
Рука Шилы коснулась кнопки халата, и тот легко соскользнул к ее ногам, оставив ее совершенно голой. В этом сезоне загар опять был не в моде, так что кожа у нее была белая, как брюхо лягушки. Шила стояла так и улыбалась мне - как ей казалось, обольстительно, но на самом деле заискивающе.
Я выстрелил три раза.
Она повалилась на диван, конвульсивно изогнулась, словно в порыве страсти, и застыла с бесстыдно раскинутыми ногами. Я заметил, что она снова отрастила волосы на лобке - меня всегда тошнило от этого зрелища. Я брезгливо отвернулся.
В тот же момент раздался переливчатый звонок. Кто-то хотел войти в дом.
Я поднял с пола халат и вытащил из кармана пульт. Шила всегда его там таскала. Наведя пульт на стену, я нажал кнопку - на фоне золотистого морского заката возникло изображение звонившего. Камеру, которая показала бы ему меня, я, конечно, включать не стал.
Я моментально узнал его. Это был Ловелл, психокорректор Шилы. Человек, разрушивший наш брак.
Ну то есть, конечно, этот брак был ошибкой с самого начала. Но в первые годы мы как-то ладили. Окончательно все пошло наперекосяк, когда она стала посещать его сеансы.
В прежние времена деньги из людей тянули психоаналитики, теперь психокорректоры. Если можно считать и записать личность целиком, то можно это проделать и с отдельным ее фрагментом. Попутно внося изменения, избавляющие человека от комплексов, внушающие ему уверенность в себе, вытравляющие неприятные воспоминания и т.п. Разумеется, деятельность психокорректоров обставлена кучей всевозможных запретов и регламентаций, дабы не позволить им злоупотреблять своей властью. Любые изменения производятся только с письменного согласия пациента, вся аппаратура психокоррекции находится в собственности Министерства здравоохранения и не подлежит передаче в частные руки, любые производимые на ней действия протоколируются. Но правозащитники упорно твердят, что всех этих мер недостаточно, и у меня есть серьезное подозрение, что в этом они правы.
-Привет, сладкая, - сказал он, глядя в камеру. -Ты не впустишь своего папочку?
Ах вот как. Ну конечно, впущу. Я нажал кнопку, открывающую входную дверь, убрал пистолет в карман и вышел в полутемный коридор.
Он поднимался по лестнице, полный самых приятных предвкушений, и заметил меня, только практически столкнувшись нос к носу.
-Рональд? - его лицо на мгновение вытянулось, но тут же вновь обрело профессионально приветливое выражение. -Это вы? (Нет, придурок, это Папа Римский!) А где Шила?
-Шила ждет вас, - я сделал приглашающий жест в сторону гостиной. - Она уже готова.
Он подозрительно покосился на меня, затем еще раз (когда я пошел следом за ним), но все же вошел в гостиную. Мое присутствие никак не входило в его планы, но мысль о том, что у меня больше нет на Шилу супружеских прав, очевидно, притупляла бдительность. Может быть, он даже решил, что я тоже хочу стать его клиентом.
-Шила? (в моем присутствии он все же воздержался от словечек типа "сладкая".) Я, кажется, чуть задержался, но... О боже!!!
Надо отдать ему должное - он моментально понял, что она мертва. От лучевого оружия остаются аккуратные маленькие дырочки, почти всегда бескровные, так что их не сразу заметно...
Он резко обернулся и встретился взглядом с моим пистолетом.
-Что вы наделали... - пробормотал он.
-Это наши с Шилой дела, - ответил я. -Вы в них не вмешивайтесь, а я не буду вмешиваться в ваши. Вы ведь пришли сюда ее трахнуть? Ну так валяйте, она, как видите, в полной готовности. А я пока подожду.
-Вы совершаете ужасную ошибку, - произнес он. -Давайте спокойно все обсудим.
-Ты не понял, что я сказал? - я нетерпеливо шевельнул стволом в сторону трупа. -Давай приступай.
-Рональд, выслушайте меня. Вы находитесь в состоянии стресса...
-Снимай штаны.
-Что? - он глупо уставился на меня.
-Штаны. Ты должен их снять. Ты ведь не можешь трахнуть ее в штанах? Это не под силу даже психокорректору, правда?
-Рон...
-Говорить будешь, когда я разрешу. Снимай, а то я начинаю терять терпение.
Не сводя взгляда с кончика ствола, он расстегнул и спустил ниже колен брюки, затем трусы. Я брезгливо поморщился и перевел ствол на обнажившуюся плоть.
-И этим ты хотел трахнуть Шилу? Тебе, должно быть, приходится здорово промывать мозги пациенткам, чтобы они согласились трахаться с тобой. Пожалуй, если я выстрелю туда, ты ничего особенного не потеряешь.
-Пожалуйста, не стреляйте, - прорвалось у него. От его профессионального самообладания не осталось и следа. - Я сделаю все, что вы хотите.
-Я хочу, чтоб ты умер.
-Пожалуйста, умоляю вас...
-Бери ручку, бумагу и пиши, - я подошел к терминалу гостиной, выдернул бумагу из принтера и положил на столик. -Признание во всех случаях секса с пациентками. Имена, фамилии, даты. Не вздумай врать.
-Да-да... я сейчас... - путаясь в болтающихся на лодыжках штанах, он подошел к столику и принялся писать, неумело водя ручкой. Не часто в наше время человеку приходится писать от руки что-нибудь более сложное, чем собственную подпись.
Одного листа ему не хватило, пришлось дать еще один. Я бегло просмотрел крупные каракули, не забывая следить за Ловеллом, затем отложил их в сторону.
-Очень хорошо. Теперь иди к Шиле.
Он прошаркал к дивану и остановился, преданно глядя на меня.
-Хочешь еще что-нибудь сказать перед смертью?
-Вы же обещали, что отпустите меня!
-Я? - удивился я. -Когда? Я только сказал, чтобы ты написал признание.
-Моя смерть вам ничего не даст! - он сорвался на визг. - У меня есть резервная копия!
-Во-первых, тебе это ничем не поможет - ты-то сдохнешь, - напомнил я. -Во-вторых, до твоей копии я тоже доберусь, как только она появится, - на это, конечно, у меня уже не оставалось времени, но он-то этого не знал.
