— Я уже понял, — сказал Конан.
Гневно размахивая руками и разбрызгивая вокруг себя длинные оранжевые искры, дух взревел. Потом, видя что его не понимают, топнул ногой, и из земли брызнул целый фонтан искр.
— Осторожней, приятель! — сердито сказал Конан и вынул меч из ножен. — Ты так буянишь, что степь может загореться. Ты говоришь по-гиркански?
Дух заморгал. Чернота глаз немного затуманилась, там мелькнули огоньки. Потом он помотал головой, и пламя едва не полоснуло Конана по липу. Варвар отшатнулся.
— Тогда, вероятно, ты понимаешь вот этот язык? — спросил он, показывая меч. — Я не встречал еще никого, ни человека, ни демона, который не разговаривал бы на языке войны!
Меч, ослепительно вспыхнув на солнце, взлетел и свободно прошел сквозь огненное тело демона. Старая сталь не встретила на своем пути никакого сопротивления. Демон затрясся от хохота. Потом снова стал серьезным и начал размахивать кулаками.
— Чего же ты хочешь от нас, огненное чудище? — рассердился Конан. — Убить тебя мечом не удается, в разговоры с тобой мне вступать некогда… Откуда ты взялся? Может быть, тебе пора домой, к папе и маме?
Алвари высунулся из-за спины Конана и, прикрывая глаза ладонями, взглянул на демона поближе сквозь раздвинутые пальцы.
— Ифрит, — определил он. — Самые тупые и гнусные из всех демонов. Несмотря на склонность к пожиранию падали и полное отсутствие интеллекта, очень ценят комфорт. Вызвать их нетрудно, прогнать удается не всегда.
Конан покосился на гнома.
— Ну, ну, рассказывай.
— Ифриты, как правило, невидимы. Сидят себе и бездельничают. Переваривают гнилую лошадь, например. — Алвари покосился на кучу костей. — Или мертвого гирканца с дохлым верблюдом, что весьма вероятно. И если какой-нибудь неосмотрительный варвар плюнет в невидимого ифрита косточками от изюма, то ифрит рассвирепеет.
— Косточками от изюма? — переспросил Конан. — Ты хочешь сказать, что это я его вызвал?
— Не исключено.
— Кром! Но я ведь не знал, что здесь сидит какой-то безмозглый демон…
— Поди объясни ему это… — вздохнул Алвари и покосился на ифрита. Тот топтался поблизости, скалил зубы, порыкивал, шевелил когтистыми пальцами и приседал — готовился прыгнуть на нарушителей своего покоя.
Теперь демон достаточно материализовался, чтобы Конан мог разглядеть его как следует. Ифрит был похож на могучего мужчину. Во всяком случае, он обладал горой мышц, бугрящихся и выпирающих из-под огненной кожи, источающей жар. По части мужественности ифрит был бесподобно оснащен. Однако венчала все это героическое великолепие крошечная голова с пустыми глазницами. Она, казалось, состояла из сплошного распахнутого рта с желтыми клыками. Из глотки демона вырывалось приглушенное рычание.
— Почему он не нападает? — спросил Конан.
— Материализуется, — значительным тоном пояснил гном.
Конан не понял, но переспрашивать не стал. Ифрит взвыл. В ответ варвар зарычал едва ли не громче, чем демон.
— Я буду плеваться там, где мне вздумается, ясно тебе? — крикнул он прямо в багровое, раскаленное лицо. — И ты мне не указ, пустынная нечисть!
Ифрит озадаченно моргнул. Воспользовавшись этим, Конан выхватил флягу и, сорвав крышку, плеснул водой прямо в черные глазницы. Послышалось оглушительное шипение, затем вой и скрежет. Демон закружился на месте, приседая и хватаясь руками за голову. Пронзительно визжа отвратительным голосом — как будто кто-то водил ножом по тарелке, только в десять раз громче — он засунул в глазницы свои
горящие пальцы с кривыми длинными когтями. Снова зашипело, точно воду вылили на пылающие угли. Приседая все ниже и вертясь, демон стал стремительно уходить в землю. Вскоре перед Конаном и гномом уже ввинчивалась в старое кострище вихревая воронка, в которой мелькали оранжевые искры. Так продолжалось еще несколько секунд. Затем все стихло и исчезло.
После визга и воплей демона тишина показалась обоим спутникам удивительно благостной. Мир был наполнен звенящим жаром и покоем.
— Ну вот, — деловито сказал Алвари, отряхивая руки. — Избавились от урода. Другой раз будь осторожней, когда станешь плеваться. Да и вообще, варвар, ступай с оглядкой. Не ломи напролом, как говаривал мой дед…
— А лошади-то сбежали, — сказал Конан, оглянувшись. — Проклятье! Чертов демон испугал их…
— Главное, что мы живы, — с важностью заметил гном.
— Это ненадолго, — успокоил его Конан. — Без лошадей мы с тобой от погони не уйдем, вот уж точно. А сколько еще до колодца — кто его знает? Или от жажды, или от казацких сабель — так или иначе, а помирать придется. Приготовься, Алвари, умудренный мудростью дедов.
Гном все еще разглядывал кострище.
— Да, хорошо, что ты не выпил воду, — сказал он. — Очень кстати она пригодилась.
Конан хотел было ответить ему, но передумал. У них действительно было очень мало времени.
Из железа ты сделан, что ли, варвар? — стонал Алвари, хватая Конана за руку. Конан неутомимо шел вперед.
— Если мы остановимся, мы погибнем, — сказал он гному. — Не будь малодушным, Алвари. Иди.
Ковыль сменился песком. Они шли уже целый день. Ночь принесет им прохладу, но даже холод не заменит воды. Уйти с тропы они не решились, но колодца так и не встретили. Может быть, уже близко город, размышлял Конан. Если это так, то у них еще есть шансы на спасение. А может, просто случайность. Купцам дорога известна, и они могут делать у предыдущего колодца запасы воды побольше.
Алвари выпустил руку варвара и сел на песок, мотая рыжей головой.
— Вставай, — хрипло сказал Конан.
— Жжет… — прошептал Алвари. — Иди, Конан. Может быть, тебе повезет.
Конан подумал немного и схватил гнома за шиворот.
— Я бросил бы тебя подыхать здесь, ты, жадная, малодушная, болтливая тварь, — прошипел он. — Свидетели боги, меня не стала бы мучить совесть.
— Так брось… — шепнул Алвари. — Я больше не могу… видеть тебя.
— Алазат Харра, — коротко объяснил Конан. — Вставай.
Он рывком поставил гнома на ноги и потащил за собой. Загребая ногами песок, Алвари поплелся следом.
Он больше не хныкал. Порой Конану казалось, что он волочет за собой труп. Но труп дергался, и варвар понимал, что спутник его еще жив. Проклятый ифрит, надо же было израсходовать на такую погань свою последнюю воду! А колодца все нет и нет…
И когда перед ним выросли стены — словно внезапно выступили из песка, золотистого, с пятнами перегноя, точно запачканного, с клочками серой травы, он не поверил и решил, что это мираж.
