* * *
Через полтора года от первоначально слаженной работы Центра не осталось и следа. Верных последователей Программы набиралось теперь очень мало. Стало невозможно игнорировать возникающие оппозиционные течения. Под натиском их требований Центр был вынужден устроить обсуждение и пересмотр Программы. Разгорелись ожесточенные дискуссии, иногда даже переходящие в закулисную возню между разными течениями. Споры еще яснее обрисовали безвыходность создавшегося положения... Сообщение группы цветоанализа, прослушанное в конце обсуждений, произвело эффект взрыва бомбы, потрясшей до основания саму идею Программы... Группа излагала результаты экспериментов последних месяцев... Поиск группы начался с самых глубин микромира, которые были доступны на сегодняшний день. С методичной скрупулезностью были прочесаны все параметры элементарных частиц, образующих атомы вещества красок картин. Искали неизвестную закономерность в пространственном распределении параметров, геометрических форм и ориентации этих полей и частиц. В тончайшей архитектонике строения микромира, на фоне вездесущего хаоса, вечных колебаний и неустойчивостей велся поиск следов воздействия неуловимого "биополя", сохранившихся в нем как застывший отпечаток. Отпечаток, законсервировавший мысли и знания человека. Побудила людей на эти поиски неожиданно возникшая гипотеза... Утомленный художник стоит перед небольшим полотном. Оно уже почти закончено. Найдена схема композиции, со знанием выписаны эскизы деталей и всяких подробностей, дополняющие основной сюжет. Мысль художника и теперь сосредоточена на самом главном. Краски теперь ложатся на лицо героя, рисуя его внутренний мир, окрашивают предметы быта, запечатлевая на всем этом дух времени. Искусные руки нежно водят кистью, накладывают еле заметные, почти прозрачные слои. Мысль художника прожектором "освещает" полотно. Мозг сознательно, а порою подсознательно перебирает подробности огромного мира - целой исторической эпохи, в водоворотах которого вертело героя картины. Тонкие слои быстро сохнут. Сохнут в "поле" сосредоточенной мысли, сохранив в себе в виде невидимого отпечатка знания живописца, как податливая глина сохнет, сохранив на века следы пальцев ваятеля. Группа цветоанализа искала этот след, чтобы "прочесть" его...
* * *
Когда пригласили Грегора в кабинет, у него внутри скребли кошки. За этой дверью он не ожидал для себя ничего приятного. Он не любил неопределенности, как и любой деловой человек. Предпочитал визиты, которые открыто или тайно организовывались по его инициативе. Исход только таких визитов, по его мнению, мог быть приятным, разумеется, при условии, если все рассчитано правильно. Такой расчет был ему подвластен... А сейчас?. Нежданно вызывают к заоблачному начальству, о котором он не ведал ничего. Вызывают, когда в Центре сильнейшие противоречия, а дела находятся, можно сказать, в самом что ни на есть двусмысленном состоянии. Только этого не хватало. Сейчас начнутся вопросы о том, какие надо принимать меры, чтобы дело сдвинулось с места, и почему они до сих пор не приняты. Между делом, как бы невзначай, поинтересуются, не обременительны ли ему, Грегору, его обязанности. Может быть, ему заняться чем-нибудь "полегче". В общем, подобная и прочая чепуха... - Опишите мне, пожалуйста, ситуацию в Центре,- добродушно попросил человек в очках, к удивлению Грегора почти его ровесник. Он ожидал увидеть пожилого человека и встретить холодный прием. Здесь-то наверняка знают о неудачах Центра. Грегор кратко рассказал об идее метода вычислений, подчеркнув его практические и теоретические возможности, и в конце изложил полученные положительные результаты. Неудачи были объяснены объективными трудностями, встречаемыми в любом серьезном деле, которые скоро будут преодолены в рабочем порядке. При этом все время Грегор ожидал - вот-вот его остановят, спросят: почему он ничего не говорит о других методах. Но хозяин кабинета выслушал его внимательно, не перебивая. - Какая нужна помощь для дальнейшего форсирования метода вычислений? спросил он, когда Грегор закончил. - У меня с собой реестр вычислительных средств... Они нам понадобятся для реализации недавно разработанных, более эффективных вариантов нашей Программы. - Список оставьте. Я распоряжусь, чтобы просьба ваша была удовлетворена полностью. Все, что здесь происходило, не укладывалось в рамки его ожиданий. Грегора не покидало чувство удивления и настороженности. - Как вы оцениваете шансы других методов? Вы же недавно официально дали им ход, - спросили вдруг у него. "Вот, начинается". - Я уверен в правильности метода вычислений. Временные трудности, как это бывает в таких случаях, окрылили пессимистов. И мы вынуждены были дать им возможность попробовать свои методы в деле. Думаю, что скоро они снова выйдут на наш метод, разве что с другого конца. - Мы верим в ваш метод. Совершенствуйте его. Возможности Центра преимущественно направляйте на него. Сроки пусть вас не беспокоят... Да, ничего из того, что удается вытащить из картин, по-прежнему не должно выходить из стен Центра. История будет обнародована только после тщательной работы специальной комиссии над ней... Грегор был ошеломлен исходом беседы. Он понял одно: за ним стоит какая-то сила. Его сейчас не интересовало - чьи интересы она представляет. Главное - она не даст его в обиду. Как сторонник метода вычисления он очень нужен кому-то.
* * *
- Грег, разберись в методе Гесэра, я прошу тебя. Может быть, он понравится тебе. - Ровно столько, сколько нужно знать научному руководителю Центра, я уже знаю об этом методе. Понравиться он мне не может. Это было бы предательством. - Какое предательство? Ты о Программе? Ей уже мало кто верит. Грегор оторвал взгляд от табло микрокомпьютера, вмонтированного в рабочий стол, и молча посмотрел на жену. Тамила стояла в дверях, прислонившись к косяку. "Щадя его самолюбие, смалодушничав в спорах с ним, я позволила ему дойти до этого состояния. Дождалась, что удача и успех начали уходить от него..." - Да, да. Что ты на меня так смотришь? Одно то, что вы в Центре официально рассмотрели другие методы восстановления истории, есть признание провала Программы. Она прошла в дальний угол комнаты и уселась на диван, чтобы наконец начать этот неприятный разговор, необходимость которого в последние дни тупой болью напоминала ей о себе. Грегор сейчас не был расположен к такой беседе. Он решил сразу же "прекратить" разговор, - Тамила, по-моему, ты больше, чем следует, вмешиваешься в мои дела. - Нет, Грег, тебе сейчас не отвертеться такими фразами. Нам надо поговорить серьезно, - О чем? - Я считаю, что тебе надо либо сблизиться с группой Гесэра, либо вовсе оставить работу в Центре. - Тамила, прошу тебя, не вмешивайся в мои дела, А сейчас мне совсем некогда с тобой разговаривать. - Нет! - глаза ее были в слезах.- Нет, не отталкивай меня. Я не могу безучастно смотреть, как ты будешь терпеть поражение. Ты скоро потеряешь свое имя. Еще не поздно предотвратить эта. Я женщина. А ты для меня все! Твое поражение ранит и меня! Сейчас я имею право вмешаться. Грегар выпрямился, оторвавшись от дел. Глаза жены, в слезах, следили за ним. - Тамила, дорогая, я по-прежнему верю в наше дело. Вот увидишь, мы одолеем все трудности, - в его голосе были удивительное спокойствие и уверенность. Уже несколько растерянная от этого холодного спокойствия, она неуверенно сказала: - Грег, все считают, что Гесэр нащупал что-то очень реальное. Ты что, не веришь в эта? - Не верю, что это лучше, чем наш метод. Допустим, они и обнаружат отпечаток мыслей и знаний художника в толще красок. Они сами сознают, что вид этого отпечатка будет в тысячу раз сложнее самых сложных рентгеновских голограмм. Надо ведь потом расшифровать эти следы. А эта задача не легче, чем чтение сюжетов картин. - Но многие уже поддерживают этот метод. - Они еще пожалеют об этом. Из-за них силы Центра разбиты на два направления... Ты лучше не вмешивайся во все это... И с Гесэром больше не встречайся. Я все знаю... Тамиле казалось - муж, и не желая вникнуть в суть ее переживаний, разрушил одним ударом всю ее аргументацию. Говорить с ним теперь было бесполезна. От разговора у "ее осталась глухая неудовлетворенность и еще какое-то смуглое .предчувствие беды...
