От жары и пылающей пустыни
Он торопливо уплывал
В безвестные воды далеко-далеко.
Наконец приплыл он к Ночи-Ничто,
И проплыл в нее, и не видел больше
Ни сверкающего берега, ни света.
Ветры гнева дули на него,
И слепо плыл он вперед в пене,
Бесцельно плыл с запада на восток,
Безпроводника и без назначения.
Подлетела к нему крылатая Эльвинг,
Исвет загорелся во тьме,
Более яркий, чем блеск адаманта,
Огонь на его ожерелье.
Она дала ему Сильмариль
И короновала живым светом,
Итогда неустрашимо, со сверкающей головой,
Повернул он свой корабль, и в ночи
Из мира из-за Моря
Поднялся яростный шторм,
Сильный ветер подул из Тарменела,
Дорогами, которые редко видели смертных,
Несся его корабль,
Могучий, как смерть, по серым водам
Давно забытых морей:
Несся он с востока на запад.
Вновь проплыл он сквозь Ночь-Ничто
По черным ревущим волнам,
Над темными пучинами и затонувшими берегами,
Которые канули до начала Дня.
Ион услышал на жемчужном берегу,
Где кончается мир, музыку
Там, над ревом волн,
Где желтое золото и тусклый жемчуг
Он увидел, как молча вздымаются горы,
Где сумерки лежат на коленях
Валинора, и Эльдамар виден далеко за морем.
Путешественник бежал от ночи,
К белой гавани приплыл он наконец,
К дому эльфов, зеленому и прекрасному,
Где воздух прозрачен, как стекло,
У холма Илмарин,
Где в долине сверкают
Освещенные башни Тириона
И отражаются в озере теней.
Здесь он причалил к берегу,
И эльфы учили его песням,
Рассказывали старинные саги, полные чудес,
И принесли ему арфу из золота.
181
Они одели его в белую эльфийскую одежду
И постлали перед ним семь огоньков,
Когда через Калакириап
К забытым землям шел он в одиночестве.
Он пришел в безвременные залы,
Где проходили бесчисленные годы
И вечно правил Древний Король
В Илмарине у изгиба гор.
И здесь были сказаны ему неслыханные слова.
Людей и эльфов,
Слова из мира,
Запретного для живущих здесь.
Они построили для него новый корабль
Из митрила и эльфийского стекла
Со сверкающим носом; не было на нем ни весла,
Ни паруса на серебряной мачте:
Сильмариль горел, как фонарь,
И развевалось знамя,
Поставленное самой Элберет,
Которая пришла к нему,
И дала ему крылья бессмертного,
И дала ему бессмертную судьбу,
Велела плыть ему бесконечно
По безбрежным морям
Без света солнца и луны.
От мягких холмов Иверивен,
Где звучат серебряные фонтаны,
Эти крылья унесли его
К могучей Горной Стене,
Там он повернул от Конца Мира
И вновь бродил, не находя своего дома,
Путешествуя сквозь тени,
Сверкая, как звезда,
Плыл он через туманы
По серым водам Норленда.
И плыл он мимо Среднеземелья
И услышал плач
Женщин и эльфийских девушек
В древние дни, ушедшие давным-давно.
Но тяготел над ним могучий рок,
Пока светит луна,
Никогда не приставать
К берегам, где живут смертные;
И до сих пор плавает он,
Вполняя никогда не дававшееся ему поручение,
И никогда не сможет отдохнуть,
Всегда он будет нести сверкающий свет
Фламмифер с Запада.
Песня кончилась. Фродо открыл глаза и увидел, что Бильбо сидит на стуле в кольце слушателей, которые смеялись и аплодировали.
-- А теперь послушаем еще раз, - сказал эльф.
Бильбо встал и поклонился.
-- Я польщен, Линдир, - сказал он. - Но повторять всю песню слишком утомительно - и для меня, и для всех.
-- Но не для вас, - возразили эльфы со смехом. - Мы
182
знаем, что вы никогда не устаете повторять собственные стихи. Но мы не можем дать ответ на ваш вопрос, лишь один раз прослушав это.
-- Что! - воскликнул Бильбо. - Вы не можете сказать, какая часть моя, а какая Дунадана?
-- Для нас не очень просто установить разницу между двумя смертными, - сказал эльф.
-- Ерунда, Линдир, - фыркнул Бильбо. - Если вы не видите разницы между человеком и хоббитом, значит у вас нет или меньше рассудительности, чем я считал. Они различаются, как горошина и яблоко.
-- Может быть. Овце каждая овца кажется другой, - засмеялся Линдир. - Или пастуху... Но мы не интересуемся смертными. У нас хватает своих дел.
-- Не буду спорить с вами, - сказал Бильбо. - Я хочу спать после такого количаства музыки и пения.
Он встал и подошел к Фродо.
-- Ну, с этим покончено, - сказал он тихо. Получилось лучше, чем я ожидал. Не часто меня просят повторить. Что ты об этом думаешь?
-- Не могу догадаться, - улыбаясь, сказал Фродо.
-- И не нужно. В сущности песня вся моя. Арагорн настоял лишь, чтобы там был Сильмариль. Он считал это очень важным. Не знаю, почему. Он лишь прослушал все и сказал, что если я хочу читать стихи о Ерендиле в доме Элронда, то это мое дело. Я думаю, он прав.
-- Не знаю, - сказал Фродо. - Чем-то оно мне нравится, хотя и не могу обВяснить - чем. Я дремал, когда вы начали читать, и мне показалось, что мой сон продолжается. Я не понимал до самого конца, что это вы читаете.
-- Тут трудно не уснвть, пока не привыкнешь, - заметил Бильбо. - Хоббит никогда не будет иметь аппетита эльфов к музыке, поэзии и сказкам. Они любят их, как еду, и даже больше. Согласны слушать сколько угодно. Не ускользнуть ли нам для более спокойного разговора?
-- А можно?
-- Конечно. Это веселье, а не дело. Пока не шумишь, делай что угодно.
Они встали, тихо отошли в тень и направились к двери. Сэм продолжал спать со счастливой улыбкой на лице. Несмотря на свою радость от присутствия Бильбо, Фродо почувствовал внезапное сожаление, когда они покинули Зал Огня. Когда они ступили на порог, сзади ясный сильный голос начал песню:
Элберет Гилтониеэль,
силивен пенна мириель
о менел аглар элепат!
На - чаеред палан-дириель
о галадреимин эппорат,
Фануилок, ле линнатон
неф аер, си неф аэрон!
Фродо оглянулся. Элронд сидел в своем кресле, и огонь освещал его лицо, как летнее солнце деревья. Рядом с ним сидела леди Арвен. К своему удивлению, Фродо увидел, что рядом с ней стоит Бродяжник. Он отбросил свой темный плащ и был одет как эльф: на груди его сияла звезда. Они говорили о чем-то, и Фродо показалось, что Арвен взглянула на него, и свет ее глаз пронзил его сердце.
183
Он стоял в очаровании, а мягкие звуки эльфийской песни падали, как драгоценные камни.
-- Это песня Элберет, - сказал Бильбо. - И они будут петь ее и другие песни Благославенного Королевства всю ночь напролет. Идем!
Он провел Фродо в свою маленькую комнату. Она выходила в сад и смотрела на юг, на каньон Бруниена. Некоторое время они сидели, глядя на яркие звезды над круто взыдмающимися лесами, и тихонько разговаривали. Больше они не говорили ни о маленьких новостях Удела, ни о тени и опасностях, окруживших их, но о прекрасных вещах, которые они вместе видели в мире, об эльфах, о звездах, о деревьях и омягком падении листвы в лесу.
