Ознакомительная версия.
Сергей, оторвавшись взглядом от подруги и пытаясь прислушаться к разговору, спросил:
– Я одного не пойму: почему вы так из-за нашего мира волнуетесь? Благородно, конечно, но миров ведь – тьма. Проблемы всех не решишь. Или я что-то неправильно понимаю?
– Миров – не тьма, – улыбнулся Ульфиус. – Их – бесчисленное множество. И все они стремятся стать Светом и превратиться в незамутненный Свет, без остатка. Хотя определенные силы упорно тянут их во тьму. А ваш край замечателен тем, что там живут люди. Не так уж много людей в мире. И мы должны помогать друг другу.
– Не так уж много людей, – повторил Сергей. – На Земле – шесть миллиардов…
– В том-то и соль, – заметил Бонуций. – Ваша планета очень густо заселена. Хотя есть, конечно, и более заселенные, но они встречаются редко. Собственно говоря, не в том дело. Даже если бы в ваших краях жили только пятьсот человек, и тогда мы не оставили бы вашу Землю без боя. Потому что счастливо разумное существо может быть только тогда, когда и все другие счастливы. Принцип Бодхисаттвы…
Сумерки сгущались все сильнее, и затемненный купол просветлялся, становясь полностью прозрачным. Когда появились первые звезды, его словно бы не стало. И из степи подул свежий, наполненный травяными запахами ветер.
– Хорошо-то как, – вздохнула Наташа. – Не то что в лесу. Совсем как у нас в степи. А может быть, и лучше.. Море-то рядом…
Бонуций улыбнулся.
– Мы сейчас не в самых гостеприимных широтах. Думаю, тебе бы понравилось в краю, где живут гномы. Альпийские луга, вечные снега, горячие источники… Много света и зелени. Да и эльфы лесные обосновались неплохо. Мне, да моим любимцам каухури, да людям достались экваториальные участки, жаркие уголки… Но мы не ропщем! К тому же на севере, у самого полюса, у меня тоже есть резиденция. Хотите – съездим туда. Если взять эльфийскую колымагу, два дня ходу. Экстренными путями я без нужды никогда не хожу.
– И это правильно, – кивнул Ульфиус. – Хотя на своей планете мог бы построить даже скоростной коридор.
Бонуций покачал головой, повел рукой, и вокруг террасы вдруг словно бы выросли снежные пики гор, подкрашенные закатными лучами солнца, и послышались звуки капели – вода словно бы падала с высоких сводов, а эхо разносилось по широким пещерным залам. Только по этому признаку Сергей и Наташа поняли, что Великий магистр просто создал иллюзию какого-то места в северных горах – ведь на самом деле они были не в пещере, а на возвышенности.
– Бонуцитон – хороший край, – кивнул Ульфиус – Добротный и надежный. Вот я и послал сюда Наташу – не ожидая, впрочем, что она выйдет прямо на тебя. Но, думаю, моим друзьям все же больше понравится Авенор.
– Я, знаешь ли, собираю всех, кто шатается меж плоскостей, – не очень понятно заметил Бонуций. – Всегда нужно быть в курсе событий. А насчет Авенора я не совсем понял. Зачем ты туда собрался?
– За подмогой.
Бонуций обиженно нахмурился:
– Ко мне, стало быть, случайно забрел? Ульфиус смущенно поник головой.
– Ты ведь не любишь вмешиваться в дела королевств, удаленных от твоего… Своих забот хватает.
Бонуций сразу помрачнел – просто стал чернее тучи, и это было видно даже в темноте.
– Я-то считал, что могу тебе кое-что посоветовать… – грустно сказал Великий магистр. – Но я так понял, что советы тебе не нужны…
– Нужны и советы и помощь. Но я не могу укрыться в Бонуцитоне. А с Орденом Безликих не справлюсь в одиночку даже с твоими советами.
– Я не откажу в поддержке одному из своих лучших и любимых учеников. Хотя ученик, как мне кажется, не слишком благодарен… К тому же у меня есть к вам встречное предложение…
– Этого-то я и опасался, – откровенно вздохнул Ульфиус.
Монстры тащили Кравчука, нисколько не церемонясь, то и дело задевая им за стены. Кровь прилила к голове человека, и Кравчук смотрел на мир затуманенными глазами. Голова болела все сильнее, и Владимир Петрович опасался, как бы в ней не лопнул какой-нибудь слабый сосуд.
Перебранку поймавших его великанов Кравчук не понимал. До сих пор ему были ясны разговоры всех окружавших его существ. Краснорожие твари оказались исключением. Но, по всей видимости, надеяться на пощаду не приходилось. Вигам он, по крайней мере, для чего-то был нужен. Охотнику его сдали, насколько он понимал, в воспитательных целях. А эти не знали, что его нужно беречь. И убьют при первой возможности. Не просто убьют – сожрут живьем…
Пробежав километров двадцать и поднявшись на приличную высоту по старым штольням, монстры вышли в длинный широкий коридор. Там еще несколько похожих на них тварей длинными когтями соскребали со стен белую плесень и стряхивали ее в уже знакомые Кравчуку кадушки. Увидев товарищей с добычей, они разразились радостными утробными выкриками.
Кравчук сразу, без всяких объяснений понял, что через несколько минут он пойдет в котел. Или его просто порежут на куски и съедят. Или будут обгрызать живого. Ни одна из возможных перспектив его не обрадовала.
«Зачем они у стен копошатся? – заинтересовался Владимир Петрович. – Плесень собирают. Только для чего она им? Да для того, чтобы продать концентрат вигам, которые превратят его в героин. В свое время этот наркотик шел в страну через мой „Барс“… Каким же дураком я тогда был!»
И тут Кравчук вспомнил, что в кармане у него лежит горсть чудодейственного порошка. Пусть его ожидает жесточайшая ломка, пусть он вообще умрет, но от этих тварей постарается вырваться… Он залез в карман, набрал пригоршню уже ставшей грязной серо-белой пыли и затолкал ее в рот. Вкус был ужасным, тело будто бы пронзило электрическим током. Но сразу после этого висящему вниз головой человеку стало так хорошо, что он забыл и о жажде, и о неудобном положении, и о проблемах. Он обрел уверенность в себе, почувствовал себя полубогом.
Кравчук крякнул, вытянулся горизонтально, упираясь в спину чудовища, двинул его свободной ногой в затылок, вырвал ногу, которую тот только что сжимал мощной лапой, и, сделав в воздухе сальто, приземлился на землю. Все действия заняли не больше секунды. Монстр, тащивший его, по инерции сделал несколько шагов и рухнул мордой вниз. Его товарищ зарычал и бросился на Кравчука. Владимир Петрович, который был почти в два раза ниже монстра и раз в пять легче, не испугался. Это удивило даже его самого.
Далила высыпала в кофе Патрикееву слишком много стимулятора, отчего с ученым случился инфаркт, а потом еще и придушила его подушкой. Когда она, тихонько хихикая, рассказывала о своих подвигах Белоусову, тот только поскрипывал зубами. Ведь, прежде чем задушить, его подруга долго усыпляла бдительность очкарика. Зачем ей понадобилось столько возиться, когда Патрикеева можно было просто застрелить, Олег Семенович так и не понял. Он бы с большим удовольствием пустил в голову слишком наглому умнику пулю или замуровал бы его в отдельную клетку в подвале. Но Далила запретила, а противиться ей Белоусов уже не мог. Она вертела им, как хотела.
Ознакомительная версия.
