Хозяева были дома – из-под щелястых ставен бил слабый свет. А вот сада вокруг дома не было – в этом городе, уже изрядно страдающем от перенаселения, сад возле дома был роскошью, доступной лишь очень богатым людям. Зато дверь была прочная, из толстых даже на вид досок. Судя по глухому звуку, который дверь издала после удара кулаком, доски были и впрямь толстыми и надежными – хорошо устроилась девочка, с умом. А ведь такой дурой была совсем недавно. Поистине, поставьте человека в сложные условия – и он покажет вам чудеса изворотливости и приспособляемости. Труд сделал из обезьяны человека, а трудности сделали из него умного человека. Живой пример, как говорится, перед глазами.
После третьего удара из-за двери раздался недовольный мужской голос:
– Кого там несет?
– Ммм… Виктория здесь живет?
– А кто ее спрашивает?
– Старый знакомый…
Договорить Петр не успел – дверь распахнулась, как по волшебству, и за ней обнаружился крепкого сложения парень. В одних трусах, высокий, пожалуй, выше курсанта, с длинными черными волосами, горбатым носом, широкоплечий и брутально небритый. Все это Петр разглядел в неверном свете уличного фонаря, смешанным со светом, идущим из-за двери, а натренированный мозг успел зафиксировать и разложить по полочкам. В следующий момент этот хренов мачо засветил курсанту по лицу, да так быстро и ловко, что тот не успел уклониться. Нет, головой-то он дернуть успел, в результате чего кулак только скользнул по скуле, содрав кожу вместо того, чтобы раздробить челюсть, но и того, что он получил, было достаточно, чтобы отлететь на пару метров и, несмотря на комбез, больно удариться спиной о брусчатку мостовой.
– Ты че, мужик, с дубу рухнул? – спросил Петр, приподнимаясь.
– Пшел вон, скотина! Я таких друзей… – дальше пошел столь высокопробный мат, что было удивительно, откуда такой молодой человек знает столько слов, анатомических подробностей и поз, да еще в исполнении не только людей, но и зверей, птиц, рыб, земноводных и даже насекомых. Под аккомпонимент этих воплей Петр и встал на ноги, прислушался… Так, а вот папу с мамой тебе, мерзавец, трогать не стоило. Одно дело кулаками помахать, и совсем другое – семью оскорблять, за такое можно и нужно по роже бить, безо всякого уважения и снисхождения.
Мягким, скользящим шагом Петр двинулся к забияке. Тот моментально замолчал – очевидно, понял, что что-то здесь нечисто. В наступившей тишине было слышно, как захлопываются ставни соседних домов – тех, в которых это не сделали раньше. Живущие на этой улице, очевидно, не раз бывали свидетелями уличных потасовок и вряд ли жаждали пополнить собой статистику случайно пострадавших. Такое поведение может говорить о чем угодно, но только не о глупости, сознательно страдать из-за чужих проблем – не самая умная идея.
Ну что же, парень умел драться, и был силен, как бык, к тому же он да добрый десяток килограммов превосходил Петра весом, а курсант, вдобавок, еще не до конца восстановился после болезни. В принципе, его преимущества на этом заканчивались, одно дело – уличные драки, другое – армейский рукопашный бой, жесткий и рациональный. Один раз у него получилось застать расслабившегося и неготового к драке курсанта врасплох, второй раз ему такого подарка никто делать не собирался. Петр легко уклонился от богатырского удара, кажущегося теперь замедленным и неловким, и, уйдя в бок, врезал своему противнику по ребрам, да так, что под затянутым в перчатку кулаком мерзко хрустнуло. Второй удар заставил парня согнуться пополам. Меткий пинок в лицо зашвырнул его обратно в дверь, а секунду спустя вошедший следом за ним курсант поймал его за руку и крутанул, выламывая локтевой сустав. Схватка, превратившая хама в выплевывающего из окровавленного рта зубы инвалида, не заняла и полминуты.
– Ну что, может, теперь скажешь, где Виктория, или тебе еще и ногу для полного комплекта сломать? А то ведь я могу…
Договорить он не успел, получив внезапно ответ на свой вопрос. Если конкретно, то со второго этажа по узкой лестнице буквально скатилась воинственно размахивающая сковородкой Виктория и тут же постаралась засветить этим традиционным женским оружием Петру в лоб. Правда, стараться она могла сколько угодно – позволять совершать над собой сей варварский акт Петр не собирался, и легко уклонился от удара, после чего перехватил руку девушки, аккуратно, чтобы не покалечить, выкрутил ее и вынул сковородку из безвольно разжавшихся пальцев.
– Привет, красотка. Я тоже очень рад тебя видеть. Да не дергайся ты, дура – сама себе руку сломаешь. Сейчас я тебя аккуратненько отпущу, а ты успокойся, ладно?
– Что ты с ним сделал? – взвыла девушка, как только к ее руке вернулась чувствительность, и она вновь смогла интересоваться окружающим.
– Это, я так понимаю, вместо здравствуйте?
– Здравствуй. Что ты с ним сделал? Зачем?
– Он на меня напал. Ударил, оскорбил – ну и получил свое. Ты что, после этого чего-то другого ожидала? Пускай спасибо скажет, что я ему вообще мозги не вышиб, – Петр демонстративно хлопнул ладонью по бластеру.
– Идиот! – девушка бросилась к лежащему. – Что стоишь? Помоги же!
Петр пожал плечами и, доставая аптечку, склонился над поверженным противником…
Час спустя они сидели вдвоем на маленькой кухонке и пили крепкий до черноты чай с мягкими и очень вкусными плюшками. Все-таки вынужденный экстрим пошел девушке на пользу – хотя бы готовить научилась. Покалеченный парень, которого, кстати, звали Сергеем, лежал в постели, обколотый обезболивающим по самые уши, и спал, а Петр с Викторией вели неспешную беседу.
– …понимаешь, ко мне клеился местный блатной. Сопляк совсем, местной шпаной заправлял, а туда же, прямо Аль Капоне с доном Карлеоне в одном флаконе и дюжиной подручных сверху. Проходу не давал, в дом пытался вломиться… Сергей их разогнал. Видел бы ты, как он их бил! Это тебе не из бластера в спину стрелять. Настоящий мужчина!
– Понятно все. И давно вы… вместе?
– Две недели. Он ведь и на тебя набросился потому, что решил, что ты из этих, молокососов на распальцовке.
– Извиняться не стану. Удар по лицу я ему еще простил бы, а вот оскорбления, извини, нет. В следующий раз будет думать, что и кому говорить. Может, это добавит ему хоть чуть-чуть мозгов.
– Да я понимаю… Скажи лучше, ты нашел базу?
– Ну, можно сказать и так.
– Значит, мы можем вернуться домой?
– Нет, извини, но как раз этого не получится. Связи нет, и не будет. Но жить там намного комфортнее, поэтому я прилетел за тобой.
– Прилетел?
– Да. Бот стоит в лесу – мне не хотелось пугать местных жителей, да и мало ли что… Лучше пусть не знают.
