Глава 30
На мгновение Хьюлитту стало так холодно, что ему почудилось, будто он попал в палату СНЛУ без защитного скафандра. Он гадал, почему же тогда с его лба градом катится пот. Падре смотрел на него во все свои четыре глаза. Хьюлитт не понял, к чему отнести слова Лиорена – то ли к нетерпению, то ли к желанию из терапевтических соображений сменить тему разговора.
– Постарайтесь сейчас не думать об этом, – посоветовал падре. – Вам предстоит встреча с первым в вашей жизни телфианином. К несчастью, с умирающим. Сейчас я вам кое-что расскажу. Вам нужно будет принять некоторые меры предосторожности – и ради себя, и ради того, чтобы еще сильнее не огорчить пациента Черксика. Слушайте внимательно и по возможности не перебивайте...
Лиорен стал рассказывать Хьюлитту об условиях жизни на Телфи – планете, которая обращалась примерно в тридцати миллионах миль от своего солнца и была постоянно обращена к нему одной стороной.
Тамошняя флора колебалась в промежутке между растительной и минеральной формами жизни. Температура и радиация на Телфи были смертельны для всех разумных существ Федерации. Телфи – поистине адское место для всех, кроме самих обитателей этой планеты.
Они представляли собой квазиживотную форму жизни, эволюционировавшую на дневном полушарии планеты и нуждающуюся в непрерывной жаре и высокой радиации, обеспечиваемых местным солнцем. Помимо разговорной речи, жители Телфи обладали даром телепатии, с помощью которой общались между собой отдельные представители вида, а особенно – члены семейных сообществ, пребывающие в постоянном физическом контакте друг с другом.
К тому времени, когда телфиане освоили космические полеты, их цивилизация уже была очень древней и высокоразвитой. Внутри космических кораблей телфианам было крайне трудно воспроизвести условия жизнеобеспечения. По стандартам Федерации, на этапе освоения космических полетов они понесли огромные потери из-за неполадок техники. Однако это не удержало телфиан от межзвездных перелетов, от того, чтобы присоединиться к Федерации и черпать те торговые и культурные блага, которые сулило такое присоединение. В частности, телфиане довольно часто прибегали к медицинской помощи.
Если кораблю с больными телфианами на борту удавалось быстро добраться до Главного Госпиталя Сектора, то помощь им оказывали немедленно. Проблема же заключалась в том, что, когда у телфиан выходил из строя механизм поглощения радиации в результате резкого прекращения ее подачи или нехватки излучения или если то же самое происходило в результате травмы, тогда врачи имели в своем распоряжении не больше ста часов.
Для лечения телфиан нужно было срочно восстанавливать необходимый уровень радиации.
Из-за необходимости время от времени репродуцировать лечебное излучение Главный Госпиталь Сектора и был оборудован небольшим реактором, фактически представлявшим собой функционирующий музейный экспонат на фоне современного фузионного оборудования. За годы в Главном Госпитале Сектора накопили также опыт лечения нетравматических заболеваний у телфиан – болезней органов дыхания, кишечного тракта, гинекологических проблем. Но зачастую лечение скорее проводили физики, нежели терапевты.
– Пациент, к которому мы направляемся, – пояснил Лиорен, – последний и единственный из трех пострадавших при космической катастрофе, причину которой никому из нас понять не дано. Черксик был частицей специализированного сообщества, ответственного за управление кораблем, и поскольку он больше не является функционирующим членом группы, остальные прекратили с ним всякий физический, словесный и телепатический контакт из-за...
– Но вы же сказали, – вмешался Хьюлитт, – что телфиане – цивилизованный народ?
– Да, – подтвердил Лиорен. Его глаза и конечности быстро бегали, работая над проверкой герметичности скафандра. – Вот так. Снимите перчатку. И хирургическую тоже снимите. При посещении Черксика они вам не понадобятся. А вот лицевую пластину проверьте еще разок, пока я одеваюсь. Для зрения там очень опасный уровень радиации.
– Что-то ткань у скафандра тонкая какая-то, – засомневался Хьюлитт.
– И ткань, и материал для изготовления лицевой пластины импортированы с Телфи, – возразил Лиорен. – Там их специально разработали для защиты инопланетных гостей. Ни вы, ни ваш возможный будущий отпрыск не пострадаете, не волнуйтесь.
– А как вы думаете, – спросил Хьюлитт, стараясь говорить как можно спокойнее, – если бы мы были носителями эмбриона вируса, Приликла бы его смог обнаружить?
– Да, – ответил Лиорен, – если бы эти эмбрионы развились до стадии самосознания.
Хьюлитт все еще пытался найти подобающий ответ, когда Лиорен сказал:
– И хотя вам это покажется странным, пациент Черксик не нуждается сейчас в присутствии рядом с ним члена семейства или друга. Ни один телфианин никогда бы не попросил о таком. Медленно умирать, но находиться при этом в сознании – это очень мучительно для любого существа, а телфиане, до самого конца сохраняющие телепатическую способность, не хотят делиться своими страданиями ни с кем из своих сородичей. Умирая, они испытывают сильнейшие боли, несмотря на то, что органы чувств постепенно отмирают, они мучаются страхом, который не в силах скрыть, потому что телепаты на это не способны. Они пребывают в одиночестве, в изоляции, и поверьте – для существа, с детства привыкшего к тесному физическому и умственному контакту с себе подобными, нет ничего страшнее изоляции. Нетелепаты такое себе и представить не могут. И вместе с тем только нетелепаты вроде нас с вами способны утешить умирающего телфианина – поговорить с ним с помощью транслятора, выслушать его последние мысли, позволить ему в последний раз ощутить контакт с разумными существами. Он знает, что нам жаль его, но что мы не можем почувствовать его боли.
Хьюлитт еще не видел умирающего Черксика, но ему уже было немного стыдно из-за того, что к жалости примешивался собственный эгоистичный страх.
– А как они выглядят? – спросил он. – И когда вы говорили о тесном контакте, вы что имели в виду?
– Сейчас мы войдем в отсек, – сказал падре. – Идите за мной и не бойтесь. Внутри все – в пределах видимой части спектра.
Замок люка открылся. За крышкой люка оказался переходной туннель, в конце которого, как показалось Хьюлитту, горело ослепительное квадратное солнце. К тому времени, когда они поравнялись с ним, глаза Хьюлитта уже успели привыкнуть к яркому свету, но он все же щурился, чтобы рассмотреть получше палату. На стенах и потолке располагались приборы, назначение которых было Хьюлитту совершенно непонятно, но в центре палаты стояли носилки, а на них – два длинных открытых металлических ящика. Хьюлитт пошел следом за падре. Тот остановился возле носилок. Землянин подумал, что гробы везде выглядят одинаково. Однако ему показалось, что как-то жестоко класть кого-либо в гроб до наступления клинической смерти.
