Труф уже не пыталась задавать Джулиану вопросы. Ее подмывало рассказать о своем разговоре с Торном во Вратах Тени, но она подумала, что если он действительно разгуливает по поместью, то Джулиан его также должен был видеть.
Или она рехнулась, и у нее начались галлюцинации.
Труф была ученым и подобной возможности также не исключала.
— Я бы отдал десять лет своей жизни, чтобы узнать, где эта книга находится сейчас, — продолжал говорить Джулиан.
Неслышно подошел официант и унес тарелки.
— "Страдающая Венера" хранилась во Вратах Тени, это мы знаем точно. До самого последнего дня Торн работал над ней, то изменяя некоторые ритуалы, то дополняя их. Полиция искала книгу, но не нашла. Я тоже пытался это сделать, перерыл весь дом, но безуспешно. Книги нет.
— Зачем полиции понадобилась эта книжонка? — спросила Труф, чувствуя себя крайне неловко. Разговор принимал довольно неожиданный и острый оборот. Интересно посмотреть, каким было бы лицо Джулиана, если сказать, что милая его сердцу книга уже несколько дней находится рядом с ним. В частности, сейчас она находилась в багажнике автомашины Труф.
Труф не умела, да ей никогда и не нравилось хранить секреты, ни свои, ни чужие. Джулиан не подозревал, что книга находится у нее, нет, скорее он тешил себя надеждой. Еще немного, и Труф скажет ему о книге."
Но тихий внутренний голос — может быть, это голос самосохранения? — предупредил, что она должна молчать. Об этом ее просила тетушка Кэролайн. Труф смолчала. Джулиан искал все, что когда-то принадлежало Торну Блэкберну, и Кэролайн Джордмэйн явно не выпала из его поля зрения. Он наверняка нашел ее и разговаривал с ней. Раз она не отдала книгу, значит, и Труф тоже не должна этого делать.
Иногда Труф казалось, что она нащупывает неясный след, ухватывается за невидимую веревочку, еще чуть-чуть, и она сделает какое-то невероятно важное открытие. Но стоило Джулиану снова начать говорить, как непонятно откуда возникающее ощущение близкой разгадки тотчас исчезало.
— Дело в том, что против Торна возбудили уголовное дело и искали все, что могло бы свидетельствовать против него. Чего они хотели увидеть в "Страдающей Венере", мне неясно, но тем не менее книгу искали. В кругах, связанных с магией, о "Страдающей Венере" хорошо знали, в своих дневниках и статьях Торн часто говорил о ней, — задумчиво произнес Джулиан.
Сколько раз Труф говорила себе, что ей необходимо читать не только письма Торна, но и его книгу. Конечно, в ней ничего не понятно, но нужно заставить себя. А может быть, имеет смысл попросить Торна восстать из мертвых и объяснить ей кое-какие непонятные места? Труф чуть не прыснула, настолько ей понравилась ее легкомысленная шутка.
— Я полагала, что тебе не нужен этот молитвослов, — прервала она свои размышления. — Ты же занимаешься этим… как его… — Труф проделала руками несколько неопределенных пассов, изображая то, чем, по ее мнению, увлекался Джулиан.
— Наш круг действительно проделывает ритуал открытия пути, он называется еще и открытием врат, — пояснил Джулиан. — Но без книги.
Труф показалось, что он поддразнивает ее, разговаривает с некоторым вызовом.
— И поскольку вот уже полчаса, как я говорю не закрывая рта, позволь объяснить тебе, что открытие пути — это заключительная часть из серии ритуалов, выполняемых в течение почти десяти дней. Ключевым ритуалом является древо жизни, но рассказывать о нем я не буду, поскольку это то же самое, что пересказывать Каббалу. Потребуется много лет. Если ограничить курс сегодняшним вечером, то скажу, что первая часть открытия пути имеется, причем в самых различных вариантах. Она часто публиковалась, поскольку составляет стержень работы Блэкберна. И в том, что мы делаем сейчас, она также занимает центральное место. Девять ритуалов, входящих в нее, называются прокладыванием пути и сами по себе являются отдельной работой. Торн предписывал выполнять ритуал прокладывания пути несколько раз для того, чтобы добиться слаженности действий круга.
Труф поражалась связности и даже логичности объяснения. Если магия и взаправду не является инструментом для разработки и культивирования заблуждений, тогда что это? Для чего вся эта упорядоченность и выведение закономерностей?
— И его-то у вас и нет, — сказала Труф, пытаясь снова вернуть разговор в то русло, где она чувствовала себя уверенней.
— Когда-то его и у Торна тоже не было, — энергично возразил Джулиан. — Извини за резкость, но я просто устал выслушивать подобные аргументы от Айрин и Эллиса. Да, у меня нет ритуала открытия пути в том виде, в каком он описан в "Страдающей Венере". Но есть Айрин, она несколько раз участвовала в ритуале еще с Блэкберном, и есть еще… — Он замолчал. — Ну ладно, не стоит больше испытывать твое благородство и тактичность, давай перейдем на что-нибудь другое. Что происходит в нашем странном доме, на оборотной стороне науки, тебя мало интересует.
Эту фразу Макларена любил повторять Дилан, а Торн в свое время был знаком с профессором. Труф посмотрела на Джулиана и удивилась. Красавец, умница, человек вполне нормальный и к тому же богат. Ей так хотелось расспросить его о связях Торна с Маклареном, а затем сказать ему о…
О Торне и о книге. Признаться, что шедевр века лежит преспокойно у нее в багажнике. Отдать ее, чтобы он не изводил себя воссозданием необходимого ему ритуала. И тогда…
— Как ты думаешь, что шеф-повар приготовил нам на десерт? — спросила Труф, стряхивая наваждение.
Десерт поразил воображение Труф. Он состоял из мороженого со свежими фруктами, слегка политых ликером, в маленьких сахарных вазочках.
— Такое произведение кулинарного искусства даже есть не хочется, — улыбнулась Труф.
— Тогда оно просто растает, — возразил Джулиан.
Труф облегченно вздохнула. Джулиан, похоже, не собирался больше говорить ни о Торне Блэкберне, ни об исстрадавшейся Венере. Он снова стал тем же, кем впервые явился перед Труф — богатым и неглупым человеком. Немного, правда, хитроватым, но ему это даже шло.
Официант убрал посуду и принес вино в покрытой капельками росы бутылке. Стоявшее на столе серебряное ведерко с искристым мелким льдом было унесено.
— Ваше шампанское, сэр, — послышался голос официанта. — К сожалению, у нас не нашлось белого grande cuvee урожая восемьдесят второго года, разрешите предложить вам двойное cuvee урожая восемьдесят пятого. Смею надеяться, что вы останетесь им довольны. — Он наклонил голову, ожидая решения Джулиана.
Каким странным кажется мир, где не только произносят такие фразы, но где сам смысл их является крайне существенным. Это мир больших денег и немалых привилегий, в нем все отшлифовано и выверено, здесь любая самая мелкая неточность или шероховатость воспринимается как трагедия.
