— На купюре?
— В Ирисовом Поле печатают деньги. Наличные, бумажные. Не сувенирные.
— Это город?
— Да…
Саундер спохватился. Существование Ирисова Поля не афишировалось: собственно говоря, это было нарушение из тех, за которые губернатора могли погнать из кресла метлой. Согласно документам, на Ириске имелись жилые объекты, предназначенные исключительно для рабочих и служащих, внесенных в реестр, и членов их семей. Жители Ирисова Поля в реестр не входили, а черная геология и торговля сувенирами не упоминались ни в одном отчете.
— Это крохотный поселок, — сказал он, подумав, — филиал станции. Рекреационная зона. Люди развлекаются, как могут. Занимаются раскопками, исследуют интересные геологические явления…
— Вы говорили о храмах?
— Да. Но это не храмы, вы поймите, они просто так называются. Даже на Земле есть пещеры, потрясающие по красоте, их называют дворцами. Или пещерные города, образованные самой природой. А это — храмы Ириса. Есть легенда, — он понизил голос, — что на этой планете обитает бог. Бог Ириса, так его прозвали. Что, в отсутствие живых существ, способных ему поклоняться, он сам себе построил храмы.
Инспекторша улыбнулась кончиками губ:
— А вы, значит, запретили паломничество и лишили его адептов?
— Он миллионы лет прекрасно без них обходился.
— Ну, зачем-то же он построил храмы? Значит, ждал, что кто-то придет?
Разговор начинал тяготить Саундера.
— Его нет, — сказал он сухо. — И храмов нет. Это выступы… скальных пород.
— Меня зовут Ирина, — помолчав, сказала инспекторша. — Я, кажется, не представилась. А вы меня не спросили.
— Очень приятно, — сказал Саундер, испытывая страшную неловкость. — Дело в том…
— Простите меня, Григорий.
— За что?
— Я вела себя с вами по-свински. Это все из-за усталости.
— Понимаю. Кстати, меня зовут Саундер.
Она наконец-то оторвала взгляд от моря и посмотрела ему в глаза:
— Как?
— Саундер. Григорьев. Губернатор представлял меня, вы, наверное, не обратили внимания…
Она покраснела, как девочка. Снова отвернулась, нахлобучила шляпу и затемнила вуаль.
— Все путают, — сказал он великодушно. — Жена звала меня Сашей. А губернатор — Гришей.
— Я хочу искупаться, — сказала Ирина резковато. — У вас есть эта их… купюра? Чтобы проверить воду?
Саундер пошарил по карманам куртки. Прошли те времена, когда он водил торговые делишки с полевыми ребятами, но до сих пор обычно брал с собой на выезд немного денег.
— Вот.
Купюра была большая, с ладонь, и почти негнущаяся. Имела семь степеней защиты, но Саундер не представлял дурака, которому понадобилось бы подделывать полевые денежки.
— А почему здесь Будда? — спросила Ирина, вертя купюру так и эдак.
— Не знаю, — честно признался Саундер. — На двадцати реалах у них Христос, на пятидесяти Будда. На ста — не помню. — Он помедлил и добавил: — Некоторых это шокирует.
— Меня — нет, — равнодушно отозвалась Ирина. — Я атеистка. Ну, проверяйте!
Он взял у нее бумажку и зашагал к воде, в самом деле чувствуя себя идиотом. Зачем понадобилось приплетать Ирисово Поле? Сказал бы коротко — нет, в море у нас не купаются, опасно для жизни. И она бы поверила.
Море наваливалось на песок, прозрачное и неподвижное, будто огромная линза. Подойдя к самой кромке, Саундер присел на корточки и, взяв купюру за уголок, опустил в воду до половины. Подержал, вытащил, сличил обе половинки Будды — сухую и мокрую. Мокрая блестела на солнце, сухая матово отсвечивала, но разницы в цвете не было.
— Выходит, можно купаться? — нетерпеливо спросила Ирина.
— Я бы не советовал, — Саундер стряхнул с купюры воду.
— Но почему? — И, не дожидаясь ответа, она подсела к морю и омыла в нем ладони. — Какая прозрачная вода… И теплая…
На мелководье проглядывало оранжевое дно, бледнело, уходя в глубину, уступало морской зелени. Ирина зачерпнула со дна песка, пропустила сквозь кулак яркой струйкой, обернулась к Саундеру:
— Будете купаться?
— Сейчас межсезонье, — сказал он скованно.
— Но с купюрой все в порядке! Кислоты пока нет! Давайте купаться, Саундер!
Прежде чем он успел ответить, она рванула застежку комбинезона, уронила на песок шляпу и, на ходу избавляясь от одноразового белья, пошла в воду.
Я ретроград, подумал Саундер и на секунду зажмурился. На Ириске нет голых пляжей. Везде есть, а на Ириске — домострой. Так это, кажется, называлось… Какая у нее кожа, не белая, не бронзовая — золотая. И какая у нее линия бедра…
Ирина бросилась в море. Брызги взлетели лениво, тяжело, всплеск прозвучал глухо. Саундер смотрел, как она плывет, явно красуясь, широко взмахивая руками, струясь вдоль поверхности, как шелковая нитка в канве. Что-то происходило с этой женщиной, что-то очень важное и трудное, именно в эти часы, минуты, сейчас.
Он вспомнил инспектора с его свинцовым выражением лица. Что нам инспектор? Даже если губернатора погонят — он, Саундер, будет нужен его преемнику. Чтобы закупать дерновое покрытие, контролировать температуру в жилых помещениях, устанавливать графики дежурств, утверждать отпуска, устраивать разносы и самому получать по шее от начальства… И по первому требованию исполнять особые поручения: развлекать инспекторш, например. У которых кризис в личной жизни.
Ирина тем временем обернулась к берегу, замахала рукой, и радужные брызги полетели веером:
— Саундер? Вы будете купаться?
Он заколебался на долю секунды. Нет, это слишком.
— Нет. Я не хочу.
— Такая вода! Такое удовольствие! — она смеялась. Вся усталость, скованность, напряжение слетели с нее в этот момент, и женщина казалась двадцатилетней.
— Я знаю, но… Я просто не хочу.
— Вам же хуже!
Она нырнула, блеснув круглыми ягодицами.
Беда в том, что я совершенно не понимаю свою роль в этом деле, подумал Саундер. Губернатор отправил меня, потому что я молодой и «выгляжу привлекательно». Входят ли в программу экскурсии плотские радости? И как отнесется к этому инспектор? И неужели я, леший побери, гожусь на эту роль?!
Он скептически поджал губы. Нет, конечно, губернатор имел в виду только то, что сказал: прогулка, развлечения, легенды. Губернатор не мог знать некоторых нюансов, существующих между инспекторшей и ее инспектором. Да и нюансы эти, судя по всему, обнаружились совсем недавно, может, пару часов назад.
Женщина вынырнула и поплыла вдоль берега в ритме вальса, раз-два-три, сверкая попеременно мокрым затылком, бедрами и пятками. Саундер сел на песок, скрестив ноги.
