— Нет, — поддержала сестру Эдна. — Дети важнее нас.
— Пойдемте с нами.
— Мы будем вас задерживать, — Марта теперь держала пистолет за ствол, обходя двух маленьких монстров по широкой дуге. — Стрелять умеете?
— У отца было оружие, — ответила Туайла. — Я даже охотилась, но очень давно.
Марта сунула пистолет в руку Туайлы.
— Идите, идите, отыщите их!
* * *
Падмини Барати
Кусочки побелки упали сквозь желтые тени на голову и плечи мистера Санчеса. И только тогда Падмини осознала, что по потолку ползет что-то большое.
По правде говоря, монстр, от которого она спасла Тома Трэна, не имел ничего общего со злобными демонами индийской мифологии, ракшасами, но чудовище, спрыгнувшее с потолка коридора на спину мистера Санчеса, в куда большей степени напоминало этих тварей. Гибкое и сильное, серое и безволосое, с пулеобразной головой, зубастое, шестипалое, с необычными руками. Такие вполне могли существовать в подземном мире.
После короткого замешательства лучи двух фонариков, заметавшись, нашли цель, осветили мистера Санчеса, упавшего на колени, с демоном у него на спине. Когтями ног впившись в бедра, коленями упираясь в ребра жертвы, огромными руками он запрокидывал голову Санчеса назад, кровь капала из укуса на правой щеке. Лицом демон наклонился к лицу Санчеса, ртом прижался ко рту, и этот омерзительный поцелуй говорил о желании убить, но не просто убить, а всосать в себя последнее дыхание жертвы, то есть демон отбирал у мистера Санчеса не только жизнь, но и его атман, саму душу.
Пугающая скорость ракшаса, ужасающая интимность его неистового нападения, неспособность мистера Санчеса к сопротивлению, перекатывание кадыка в выгнувшемся дугой горле слепца, будто он проглатывал крик за криком, которые не могли прорваться сквозь вакуум, создаваемый всасывающим ртом демона… это отвратительное зрелище вызвало у Падмини воспоминания о давнишних детских страхах, вдохнуло в них новую жизнь, и они разбежались по ее телу, заставляя трепетать каждый нерв.
Наверное, прошло только две, максимум три секунды после того, как лучи фонариков в руках доктора Игниса и мистера Кинсли скрестились на лице демона, прежде чем мистер Хокс начал действовать. Рванулся вперед, держа пистолет обеими руками. Когда он приблизился, глаза ракшаса округлились, широко раскрывшись. Демон оторвал рот ото рта мистера Санчеса, вытаскивая из него серый блестящий язык, такой длинный, цилиндрический и странный, что, возможно, это был совсем и не язык. Одна шестипалая рука освободила подбородок, другая — волосы слепого мужчины. Но при всей стремительности демона, Хокс его опередил. Успел приставить дуло пистолета к гладкому серому черепу и дважды нажал на спусковой крючок, прежде чем ракшас успел прыгнуть на него.
Когда выстрелы грохотом пронеслись по коридору, темное вещество выплеснулось на стену. Демона сбросило с мистера Санчеса, который повалился на левый бок. Мистер Хокс прошел мимо слепого и трижды выстрелил в грудь нападавшего, пусть даже двух первых пуль, похоже, хватило для того, чтобы убить чудовище.
На мгновение Падмини не могла сдвинуться с места, и не потому, что ее испугало насилие. В тот момент, когда ствол пистолета прижимался к голове ракшаса и он закатил широко раскрывшиеся глаза, ей показалось, что лицо демона напоминает ей человека, которого она знала. Прогремели выстрелы, демон умер, и лишь потом Падмини вспомнила имя. Подумала, что заметила сходство лица демона с лицом мисс Холландер, очаровательной Салли Холландер, которая работала у сестер Капп и жила одна в квартире «1-В». Должно быть, она ошиблась, потрясенная случившимся, сбитая с толку скрещенными лучами фонарей, который направляли на демона доктор Игнис и мистер Кинсли.
Она подошла к мистеру Санчесу, опустилась рядом на колени, так же, как Том Трэн. Слепой не умер, но его, похоже, парализовало, только мышцы не расслабились, а, наоборот, напряглись, словно он яростно сопротивлялся чьему-то нажиму.
Его искусственные глаза — не стеклянные, пластиковые, выглядевшие как настоящие, при жизни никогда не фиксировались на ней, когда она с ним разговаривала. Теперь же, когда она произнесла его имя, глаза заметались из стороны в сторону, словно он полностью потерял ориентацию и по голосу не мог определить ее местонахождение. Когда она положила руку ему на плечо и вновь произнесла имя слепого, сочетание прикосновения и голоса позволило ему сориентироваться. Ничего не видящие глаза перестали бегать и повернулись к ее лицу.
Челюсть его отвисла, он не мог произнести ни слова. На губах блестело что-то темное, влажное и густое, и поначалу Падмини подумала, что это кровь. Но тут же мистер Кинсли, наклонившись, направил луч фонаря на лицо бедного мистера Санчеса, и она увидела, что субстанция эта не красная, а серая, разных оттенков, по большей части свинцового цвета, с вкраплениями серебра.
— Будьте осторожны, — резким голосом предупредил мистер Хокс, поднимаясь над телом демона. — Не прикасайтесь к Хулиану, держитесь от него подальше.
— Ему плохо, — возразила Падмини. — Он нуждается в помощи.
— Мы не знаем, в чем он нуждается.
Это заявление показалось Падмини бессмысленным, но, не успев спросить, что он хотел этим сказать, она увидела, что серая, поблескивающая серебром вязкая жижа на губах слепца движется, не стекает вниз, а ползет по верхней губе к ноздрям, а с нижней губы — по щеке, словно что-то живое.
* * *
Уинни
В излучаемом грибами свете верхний этаж заброшенной двухуровневой квартиры Гэри Дея казался обиталищем призраков, и не потому, что его ждало там что-то страшное. Может, и не ждало, но могло ждать, прячась за каждым углом, укрываясь в густых тенях. Уинни видел горбунов с раздутыми головами, пугал, которые пробрались сюда с кукурузных полей, фигуры в рясах с капюшонами. Но они всегда таяли, вероятно, потому, что рождались его фантазией, а может, обходили его сзади, чтобы наброситься, когда он чуть потеряет бдительность, как это бывает в фильмах, когда топор опускался на голову героя примерно через четыре секунды после того, как тот уже думал, что худшее позади.
Ему дали значимое имя, Уинстон Трейхерн Барнетт, и сейчас, как никогда раньше, Уинни отдавал себе отчет, что его назвали в честь бесстрашных людей. Отца его матери звали Уинстон, для друзей — Уин, и он умер при взрыве угледробилки. Отец Уина Трейхерна восхищался Уинстоном Черчиллем и назвал сына в честь английского лидера. Едва ли Уинни смог бы повторить их подвиги. Он не собирался приближаться к угледробилке, разве что под дулом пистолета. И, если он и попал бы на войну — при условии, что развил бицепсы и сдал экзамен по физкультуре, — едва ли ему хватило ума, чтобы успешно руководить целой страной. Во-первых, он не знал бы, что сказать генералам, не говоря уже о том, как обратиться по телевидению к сотне миллионов зрителей, которые ждали объяснений, почему он отправил Шестой флот[39] — если существовал Шестой флот — для проведения самой неудачной операции в военной истории человечества. Оставалось лишь надеяться, что он не уронит честь имени и проявит хладнокровие и мужество, необходимые для розыска Айрис.
