— Это Николай..
— А…Коля? Что там мой супруг занят?
— Ну …да…Перезвоните минут через двадцать.
— Кто звонил? — спросил Мухин
— Жена.
— Чего хотела?
— Николаич, ты не поверишь, но судя по голосу тебя, — улыбнулся Коля.
— Почему не поверю? Бывает, — спокойно ответил Валера, чувствуя, что краснеет как девушка.
— Да, ладно. Может домой пойдешь? Я сам зашью?
— А зашивай, пойду, — сказал Мухин, стягивая с рук перчатки.
Тщательно надраивая руки под краном, Валера улыбался, представляя, что уже дома. Как же это все-таки хорошо, когда дома ждет любимая жена и ребенок. Хорошо, что он решился и рискнул на старости лет, и, наконец, женился. А потом они вместе рискнули и завели малыша. Ирка, правда, ревнивая до безумия, но у каждого свои недостатки.
***
— Петя, ну ты скоро? — вопросила Зоя Карповна у мужа. Михалыч брился. Они сегодня собрались в город. И если он позволял себе небритым с щеткой седой щетины ходить по даче. А чего? Тут его все знали? То в городе могли принять за бомжа. А он не бомж, а пенсионер, живущий на даче круглый год. Оно и правильно. Зачем им старым квартира в городе? У дочки вон, трое сорванцов подрастает, им место нужно. А нам, что? К земле привыкать пора. Михалыч брился и чувствовал, как накатывает волна грусти. Весна, вот и пасха прошла. А перед родительским днем нужно было навестить могилки.
Выйдя с поселка супруги сели на автобус 43его маршрута и доехали до остановки «Встреча» там пересели на 8ку, идущую по Астраханской трассы до городского кладбища.
Кладбище встретило тишиной и умиротворенностью. Все заросшее тополями и кленами со стороны казалось просто лесом по весне распускающим листочки. Если бы не частые памятники и оградки между ветвей. На входе они остановились. Михалыч закурил, а Карповна купила у торговцев на улице несколько искусственных цветочков.
— Ну, что? Пошли?
— Пошли.
Михалыч закинул грабли на плечо и двинулся следом за супругой. До могилки было еще шагать и шагать. В обще-то, им надо было проехать еще остановку и зайти через вторые ворота, оттуда было ближе. Но там цветы никто не продавал. Вот теперь пришлось топать.
Ну, это ничего…Скоро дойдем родной. Скоро свидимся. При этих мыслях у старика, как он не крепился, вылезла непрошенная слеза, и поползла по щеке. И время словно сжалилось над стариками и уже через мгновение они пришли.
Пока Михалыч собрал и сгреб с могилки пршлогоднюю опавшую листву, Карповна протерла тряпочкой памятник, взрыхлила землицу и посеяла цветочки. Петр Михайлович отнес кучу листьев на мусорку и стал облокотившись на оградку.
— Вот и свиделись сынок, — прошептал он, смотря на фотографию на памятнике. С памятника на него смотрел широко и открыто улыбаясь старший лейтенант Анисимов Александр Петрович. Короткая стрижка, почти под ноль. Красная звезда на груди и еще какие-то медали. А под фото даты 1966–1992. Вот так….вот. Всю свою недолгую жизнь он был честным хорошим парнем. Афганистан прошел. А когда вернулся тут такое началось…А сын терпеть несправедливость не мог, и боятся никогда не боялся. Разогнал как-то гопников, бандюков новорощенных. А они подкараулили его у дома и в спину всю обойму выпустили. Восемь пуль. Как в копеечку. Ни разу не промахнулись гады.
— Вот мы и пришли сынок, — забормотала тихо себе под нос Карповна, — Все у нас хорошо, у Ирки детишки подрастают. Младшенького она в честь тебя Сашей назвала. Боевой парнишка растет. Тоже говорит, как вырасту в военное училище пойду. Родину защищать буду. Жалко конечно Сашенька, что ты детишками обзавестись не успел, не порадовал нас стариков. А еще у нас радость, батя твой на старости лет за ум взялся, пить бросил. Говорит, и не будет больше никогда.
— Ладно, там. хватит бормотать, налей стопочку за упокой души.
— Сейчас Петя, сейчас…
Карповна засуетилась, распаковывая привезенную с собой сумку. Положила на могилку крашеное яичко, конфеты и все, что положено. А потом достала три маленьких стаканчика, и плеснула в них из бутылки.
— Царствие небесное, пусть земля тебе будет пухом.
Произнес Михалыч и, подняв стакан ко рту, стал давиться водкой и слезами.
***
— пырвет…
— пыр сам…
— тут таку инфу нарыл закачаешься
— чо?
— морг хакнул. зацени как бомжей кромсают. жесть!
— ты ваще…, - напечатал Чума. Ему стало как-то дурно на душе.
— ща в нет кину.)))
— ты гонишь чо ли? ((
— Чума, ты чо? трупаков боишься? Сссышь, не смотри. а пацаны заценят
— Крыса, ты не догоняешь…они все чьито родственники.
— твои?))))
— не мои, но так делать нельзя…не по-людски это..
— оба на! моралист нашелся..)))
— не моралист. ты прикинь, если твою бабку разделанную как мясо в инет выложат? А?
— …
— ну?
— у меня нет бабки…бабки ноу))
— ага. и родаков тоже …тебя типа аист принес
— а я думал. ты свой пацан..((
— свой, только не таким уродам..
— мочал бы сука! А кто аварию на мобильник снимал и на ютубе выложил?
— …., - Сергей задумался, Крыс конечно был прав…Но он же тогда был совсем без мозгов. Шестнадцатилетний щегол, жаждущий славы или хотя бы внимания к своей персоне. А то, что тогда полумертвых окровавленных людей выковыривали из смятой в хлам машины и кто-то из них не выживет, он не думал. Он ловил свой шанс, азартно снимая все подряд.
— если выложишь. ты мне больше не друг..
— да пошел ты…на ****, *****…
Вот и все. Чума отключил скайп, и отвернулся от компьютера. Нет друзей, и эти не друзья. Несмотря на то, что он чувствовал себя совершенно правым, чувство вины и обиды обожгло его изнутри. Да и хрен с ним! Пойду, прошвырнусь по улице.
И Сергей, накинув легкую куртку, отправился до магазина «Меломан». Там продавались все новые фильмы на лицензионных дисках, концерты, игрушки для компов и приставок.
Ничего этого Чума не покупал, а качал на торенте из интернета. А заходил просто так, из любопытства. Посмотреть игрушки, погонять. Если нравилась, он ей потом находил в нете и скачивал.
Дорогу до «Меломана» Чума решил сократить, и пошел через дворы. Не так, чтобы он любил уединение, просто от автомобилей на улице было не продохнуть. Листья на деревьях еще только распускались, и над домами висел сизый, устойчивый смог.
И тут во дворах Сергей увидел, как два дрыща репера трамбуют какого-то ботана. Ботана Чума не знал, как и дрыщей. Но лицо ботана ему показалось знакомым. Кажется, у нас учится, на первом курсе.
— Эй! Щеглы! А ну дрыснули отсюда! — громко сказал Чума. Настроение у него было пакостное, а кулаки чесались.
