— Нет, это я… Я во всем виноват перед тобой. И рад, что хоть немного… смог искупить свою вину. — Он слабо улыбнулся.
— Ну, что там вспоминать! А сегодня, если бы не ты… А как ты догадался? Как попал в корпус?
— Чисто случайно, понимаешь. Засиделся у себя в лаборатории с отчетом. Решил сократить путь домой, пройти закрытым переходом. Смотрю — дверь в корпус преобразования открыта, и охранника нет. Что, думаю, такое? Глянул внутрь, а индикаторная лампа, как заячий хвостик, дрожит, словно молит о помощи. И — никого! Что мне оставалось делать? Бросился я на мостик, хотел включить сирену. Да только поднялся над блоком и все понял. Ну а дальше… Дальше — вот, — он невольно зажал рукой плечо.
— Потерпи, Дима. Зато завтра…
— Завтра… Знаешь, что я больше всего хотел бы завтра? Хотел бы увидеть, какая морда будет у мистера Рейли и всей его команды.
Хант нервно вышагивал по кабинету, то и дело поглядывая на часы. Сегодня должно было прийти решающее сообщение из России. Сообщение, подводящее черту под операцией, какой еще не знала практика мировой разведки. Результаты этой операции либо обессмертят его имя, либо…
Он снова взглянул на часы:
— Куда они все запропастились?..
Наконец дверь распахнулась. Хант непроизвольно шагнул навстречу вошедшему офицеру связи:
— Не могли раньше!
— Телефонограмма Элсберга только что получена, мистер Хант.
— Давайте сюда!
Хант впился глазами в стандартный бланк: «Спектрометр «Омега-262» запустить не удалось — явный брак фирмы. Почти все запасные части утеряны в дороге. Заказчик в ближайшее время потребует большую неустойку».
Хант опустился в кресло, смахнул со лба обильно выступивший пот.
Телефонограмму следовало трактовать так: «Операцию осуществить не удалось. Почти все задействованные в ней люди арестованы. В ближайшие дни русские осуществят запуск генератора».
Хант сомкнул набрякшие веки;
— Это провал… Провал окончательный…
Несколько минут он сидел неподвижно, забыв о стоящем перед ним офицере связи. Потом медленно поднялся, кивком указал ему на дверь. Офицер бесшумно вышел. Хант поднял трубку телефона прямой связи:
— Колли? Слушай, Дик, как у тебя с Глобальной? Я спрашиваю, закончил ли ты наконец развертывание своей Глобальной обороны? Что значит, кое-какие мелочи? Ерунда! Ты должен сегодня — слышишь, сегодня! — доложить президенту, что система Глобальной космической обороны полностью развернута. Так нужно, дружище! Пора начинать… Что ты, не понимаешь, о чем я говорю? Так вот, еще раз повторяю… Что? Вызывает президент?..
Хант снова потянулся к телефону. Но в двери опять показался офицер связи:
— Мистер Хант, президент просит вас немедленно явиться к нему.
— И мне? Что там еще случилось?
— Боюсь, что-то очень серьезное, шеф…
1
В двенадцатом часу дня на командном пункте, у главного пульта генератора собрались все, кто должен был участвовать в уникальнейшем эксперименте. Ждали президента Академии наук и представителя правительства. Максим в последний раз проверил по селекторной связи готовность всех блоков и участков. Диспетчер соединился с Управлением Единой Энергетической Системы Страны, чтобы окончательно уточнить график подачи энергии на генератор: для питания его конденсаторов требовалась мощность по меньшей мере половины электростанций Европейской части Союза, и потому на двадцать минут, в течение которых планировалось проведение эксперимента, следовало прекратить снабжение электричеством не одной сотни городов и промышленных предприятий.
Наконец, были еще раз предупреждены атомные электростанции и лабораторные реакторы западных районов страны и все атомоходы, находящиеся в акваториях Атлантического и Тихого океанов, которые оказывались в зоне действия генератора.
Время приблизилось к двенадцати. В помещение Командного пункта вошли президент Академии наук и члены правительственной комиссии по проведению эксперимента. Максим отдал рапорт и, подойдя к тумблеру включения генератора, кивнул диспетчеру. Тот поднял трубку прямого провода с Управлением Единой Энергетической Системы:
— К приему энергии готовы!
Тревожным красным светом замигала индикаторная лампа над пультом. Гигантский поток энергии хлынул в конденсаторы установки.
Представитель правительства взглянул на часы:
— Ну что же, товарищи, начнем…
Президент подошел к Максиму, обернулся к собравшимся инженерам и ученым, поднял руку:
— Именем человечества! Именем всех людей Земли! Включайте! — он взмахнул рукой.
Максим нажал на тумблер. Мощный ровный гул заполнил помещение. Тысячи лампочек замигали на панелях огромного пульта. Бесчисленные зеленые змейки побежали по экранам осциллографов.
В течение нескольких секунд никто не произнес ни слова.
И вот первый звонок диспетчеру:
— Реактор С…кой АЭС остановился. За ним второй…
— Реактор Н…кой АЭС перестал функционировать.
Вздох облегчения вырвался у всех собравшихся. А сообщения полетели уже со всего гигантского сектора действия генератора:
— Реактор атомохода «Родина» не работает.
— Реактор опреснительной установки в районе мыса Г… остановился.
— Реактор в лаборатории института онкологии вышел из строя.
И наконец;
— Планируемый экспериментальный атомный взрыв в подземной шахте Я…кого полигона не увенчался успехом: цепная реакция не пошла.
Президент Академии подошел к Максиму и крепко пожал ему руку:
— Благодарю вас, Максим Владимирович! Благодарю вас, товарищи! И я думаю… — он обернулся к представителю правительства, — на этом можно закончить эксперимент?
— Да, конечно. Этого достаточно. Электростанции должны работать, корабли двигаться. А наши недруги, очевидно, уже поняли, в чем дело. Соответствующий меморандум народам и парламентам и Заявление Советского правительства будут опубликованы в течение ближайших часов. Разрешите и мне поблагодарить всех присутствующих от имени ЦК КПСС и правительства. Выключайте, товарищ Колесников!
Максим отжал тумблер, кивнул диспетчеру. Тот взял трубку прямого провода:
— Забор энергии прекращаем.
Пульт погас. Глубокая тишина воцарилась в помещении. Кто-то открыл окно. И все услышали веселый птичий гомон, несущийся в ясное безоблачное небо.
2
— Остановись здесь, Федя, — кивнул Максим шоферу, когда машина въехала в березовую рощу, окружавшую дома ведущих работников института. — Хочу пройтись пешком, подышать свежим воздухом. Теперь спешить некуда…
