В тесном кабинете Адама в блоке охраны теперь стало буквально негде повернуться – стены, до вчерашнего дня совсем голые, не считая ритуального барабана и фотографии жены в рамке, теперь были увешаны оружием. Луки, древние ружья, старый армейский револьвер Адама – на обозрение было выставлено все, что ему удалось откопать.
– Мистер Небо, – Сильвера извлекла из кармана куртки документ, – вот постановление федерального суда, требующее, чтобы данные владения, Купол и все причитающееся, за исключением личного имущества, было передано в ведение федерального правительства. Упомянутая акция считается необходимой, поскольку данный район признан представляющим общественную угрозу.
Начальник службы безопасности даже пальцем не шевельнул, чтобы принять постановление, и она положила бумагу на стол.
– У вас есть время на раздумья до полуночи. – Тон ее смягчился, словно она предлагала дружеский совет. – Чем раньше вы покинете участок, мистер Небо, тем лучше будет для всех заинтересованных лиц.
– Мы не уйдем, – холодно бросил Адам.
– Такой возможности вам не дано, – глядя ему в глаза, отрезала Сильвера. – Вы обязаны подчиниться решению суда.
– Это наши владения. Если вернетесь, чтобы отобрать их у нас, приходите с оружием.
Во взгляде Сильверы блеснула сталь.
– Я сожалею. У вас есть время до полуночи. – Она повернулась, дошла до двери, но на пороге помедлила. – При сложившихся обстоятельствах вынуждена вам напомнить, что неподчинение приговору федерального суда является преступлением. Тут у меня нет никакой свободы выбора, мистер Небо. Я волей-неволей должна буду привести приговор в исполнение. Всеми доступными средствами.
* * *
Ходок дожидался звонка Адама, и когда тот наконец позвонил, губернатор выслушал краткий рапорт с пристальным вниманием. Когда начальник службы безопасности спросил об инструкциях, губернатор заколебался.
– Адам, а насколько далеко вы готовы зайти?
– Я не хочу соглашаться на такое.
– Вы готовы защищать гребень?
– Да, хотя предпочел бы обойтись без этого. Но вряд ли у нас будет выбор.
– Однако вооруженное сопротивление не приведет к победе, – подчеркнул губернатор.
– Что же вы тогда предлагаете? Снова уступить?
– По-настоящему вопрос звучит так: сумеем ли мы найти способ удержать девственную планету в своих руках?
– Если федералы готовы бросить против нас силу, то вряд ли.
– Итак, – подытожил Ходок, – мы можем взять деньги и остаться доживать свой век здесь либо сражаться в надежде победить.
– Да, – откликнулся Адам. – Третьего не дано.
Губернатор оглядел свой кабинет. Облупившиеся стены, треснувшие оконные стекла, даже камин словно напоминает о плене.
– Согласен. Мы должны сражаться.
– Вы пришлете к нам подмогу?
– Я приеду. Но полиция не настолько глупа, чтобы позволить вашим братьям и сестрам присоединиться к вам. Поговори с теми, кто с тобой сейчас. Выясни, кто останется.
– Сейчас же и поговорю.
– Хорошо. Я выезжаю. – Повесив трубку, губернатор бездумно воззрился на телефон.
Тот зазвонил снова.
– Алло?
Незнакомый голос попросил позвать к телефону Джеймса Ходока.
– Это мое имя.
– Джеймс, я Уолтер Асквит. Я слышал о происходящем.
– По-моему, я с вами не знаком.
– Это не важно. Зато я вас знаю. Послушайте, далеко не все в этой стране потеряли головы от ужаса. Полагаю, кое-какая помощь вам не помешает.
Слушая Асквита, Ходок вдруг вспомнил одну из реплик Флери. «У вас куда больше друзей, чем вам кажется».
* * *
– И вы все собираетесь остаться? – переспросила Эйприл.
– Да, – ответил ей Адам. – Мы будем оборонять гребень.
Макс был просто потрясен новостью.
– А президент в курсе?
– Это приказ президента.
– Боже мой, Адам, – недоумевал Макс, – неужели вы собираетесь устроить перестрелку с судебными исполнителями Соединенных Штатов?
– Это безумие, – поддержала его Эйприл. – Вас всех отсюда вынесут ногами вперед. Что нам надо, так это потолковать с адвокатом.
– Сомневаюсь, что разговорами с адвокатом мы чего-нибудь добьемся, – возразил Адам. – К тому же это не я так решил.
Глаза Эйприл стали совсем круглыми:
– Адам, губернатор не мог просить от вас чего-нибудь подобного! Тут какое-то недоразумение.
– Можешь спросить у него сама, когда он приедет, – абсолютно невозмутимо отозвался Адам.
Макс прямо ушам своим не верил.
– Что же это, по-вашему, такое, детские игрушки, что ли?! Нельзя же взять да и послать федеральное правительство куда подальше!
– У нас есть кое-какой опыт именно по этой части, – отрезал Адам.
– Черта лысого! Может, у ваших дедов, но не у тебя. – Макс поглядел за окно, где Одинокий Клен разговаривал с группой посетителей. – И ни у кого из здесь присутствующих, если уж на то пошло.
Адам взглянул на Макса в упор:
– Сейчас мы подошли к тому рубежу, где должны спросить себя, чего мы в действительности стоим. Все должно вот-вот разыграться заново, Макс. Мы этого не позволим. Если нам придется постоять за свою землю и сложить за нее головы, то именно так мы и поступим.
Куда же податься,
Чтоб жить веки вечные?
– Раз, два, три, проверка, – произнесла Андреа.
– Вот так хорошо, – возбужденно отозвался Кит. – Слушай, у нас тут не прервется связь с тобой нынче вечером, а?
– Надеюсь, что нет. – Андреа решила, что произнесла это вполне уверенно.
– Ладно. Мы готовим специальную подводку и сначала вклинимся в эфир, а уж после дадим тебя. Так что ты пойдешь во главе.
– Хорошо.
– Насколько я могу судить, ты будешь гвоздем всей программы. Перебежать тебе дорогу не позволят никому.
– Что ж, наверное, настал мой звездный час.
– Надеюсь. Да, еще, Ястребица, слушай, постарайся... – Слова поглотили помехи.
Андреа переключилась на вспомогательную частоту – та же проблема. Эти сукины дети глушат ее. Невероятно!
Она сняла трубку. Но сколько ни ждала, гудок так и не зазвучал.
* * *
Джо Рескули сидел за рулем уже почти двенадцать часов, когда наконец свернул на шоссе №32, идущее в северном направлении, чтобы одолеть последние мили до Купола. В машине вместе с ним была его жена Эми и свояченица Тереса. Они приехали из Сакраменто, проделав весь путь за три дня. Тереса занималась физикой элементарных частиц. Джо толком не представлял, что это значит, но зато знал, что работа у нее хорошая, вкалывать чересчур много не приходится, и восхищался этим. «Она зарабатывает на жизнь тем, что знает», – гордо говорил он друзьям на винзаводе. Сам Джо не помнил дня, когда ему не приходилось бы лить семь потов за каждый цент.
