— Великие геополитические архитекторы не нуждались в удержании власти, потому что они уже её достигли — абсолютного могущества, — сказал он вслух. — С помощью Источников Силы они меняли ось симметрии мира, они ускоряли вращение земли, и это были великие метафизики. Геополитика или ощущение пространства, как ощущение времени — это метафизические категории, которыми управляют только великие деятели.
— Красиво изъясняешь, Андрей Александрович, — отозвался лидер. — Да только тебе вольно изъяснять, а мне действовать придётся.
— Я так и останусь литератором и редактором, скромным метафизиком Земли Русской. А ты пройдёшь через великую трансформацию и станешь первым царём новой России.
— Ну, всё же не царём, — довольным голосом заметил лидер.
— С метафизической точки зрения — всё же царём, Андрей Геннадьевич. Самодержцем.
— И, как Пётр Первый, головы рубить, — бросил Андрей Геннадьевич.
— Ничего необычного в этом не вижу. Есть категория смерти. Человечество в том виде, в котором оно существует, это проекции смерти во все формы человеческого поведения. Именно смерть как таковая — есть все инстинкты. Вся культура, все мотивации человеческие направлены к тому, чтобы смерть отодвинуть или в преддверии смерти что-то успеть совершить.
— В преддверии смерти? Куда ты меня везёшь, оракул? — хмыкнул лидер.
— Это естественные вещи. Смертны мы все, но креатуры загадочных и таинственных сил — лишь единицы, и они творят историю.
— Ну а сам ты как к смерти относишься? Или думаешь жить вечно?
— Мне близки идеи Федорова. Это идеи великого мирового собора, когда бессмертие достигается всеми живущими на земле, и за счёт огромных усилий — и научных, и моральных, и религиозных, воскрешаются отцы. Что потребует колоссальной аккумуляции энергий. Это бессмертие будет достижимо не только через химию, физику, биологию и генную инженерию, а через огромный колоссальный духовный акт, акт братства, примирения, акт любви, акт блаженства. Россия здесь незаменима, потому что эта чаша русских страданий непомерна, грандиозна, и русская беда, боль, страдания, русский апофеоз мученичества — он абсолютно необходим как фермент.
— Философ, — заключил Андрей Геннадьевич. — Если бы не подтверждение от Любимова, хрен бы я тут с тобой парился.
Наконец машина достигла пересечения с Рублёвкой и по виадуку съехала вниз.
Под эстакадой кольцевой дороги, на обочине Рублёво-Успенского шоссе, стоял БМВ с потушенными фарами. В нём находились Игорёк, Серый и полковник Любимов. Молчали, полковник время от времени поглядывал на часы. О том, что удерживает здесь Зверя, чем его уговорил Игорь Хромов, старался не думать. Всё в руках Русских Богов, ход событий отмерен. До полуночи осталось менее часа, и дороги назад нет.
Игорёк с сожалением думал, что лучше ему было уйти в лес. Пусты и бесполезны великие надежды смертных. Одно лишь в этом бесполезном деле хорошо — то, что эти надежды и впрямь великие. Пускай для Реализованных сегодняшняя ночь — всего лишь очередной ход в большой шахматной партии, что длится тысячи лет. Но для Любимова, его людей из «Русского Ковчега», и для «спецов», что рассредоточились за деревьями и опорами эстакады, это — дело их жизни. Не зарабатывание на жизнь, не прожигание жизни, не превращение её в бесцельную суету.
Ну и потом, кому как не ему приглядывать за Серым? Хоть тот и Зверь, но всё же ставший уже близким человек.
Серый со скучающим видом глядел на приборный щиток и прикидывал, как станет уходить, когда придётся уходить. Теперь что отказаться, что принять участие в обряде — всё едино, кранты. Если сила изменит ему, то так тому и быть. Интересно всё же знать, куда приведут его обретённая им сила и не утихающая жажда боя? У кошки девять жизней, свои девять он ещё не использовал.
Игорёк негромко спросил:
— Хочешь разобраться, кто ты, Серый? Я, знаешь, тоже хочу.
Любимов, не понимая, о чём речь, кашлянул и вышел под дождь. Из-под моста уже показались снопы света. Это выруливал мерс партийного лидера.
Первым из мерса показался телохранитель. Он развернул зонт и открыл заднюю дверцу. Лидер неторопливо выбрался на асфальт, встал под зонт, поправил лацканы пиджака.
— Ну, здравствуй, полковник. — Пожал он протянутую Любимовым руку. — Сколько лет, сколько зим. Давно не пересекались. Думал, ты уже поставил на другого. Рад, что ошибся.
— Добрый вечер, Андрей Геннадьевич.
— Да скорее, добрая ночь.
— Будем надеяться, что добрая.
— Как думаешь действовать с этим твоим Источником?
— Не моим. Увы. От вас потребуется немногое. Просто стоять. А потом повторить за мной определённые слова, одну лишь фразу.
Любимов благоразумно опустил неприятную подробность — необходимый контакт с кровью человека-якоря. До этого ещё нужно дожить. А там уже не «врубишь заднюю».
Он наклонился к дверце мерса:
— Приветствую, Андрей Александрович. Ваше участие в обряде необязательно. Подождите здесь.
Затем подал знак сидевшим в машине Серому с Игорьком и направился в лес.
Но не сделал он и двух шагов, как в небе разорвалась красная сигнальная ракета. И началось шоу «гоблинов».
Со всех сторон застрочили автоматы, несколько пуль высекло искры прямо у ног партийного босса. Охранник мгновенно закрыл его собственным телом и, оттеснив к машине, затолкал на заднее сиденье. Сам вскочить в уже набирающую скорость машину он не успел, внезапно споткнулся и упал лицом в асфальт.
Бойцы Любимова открыли ответный огонь. В кого они стреляют, понять было невозможно. Рядом с «Газелью» полковника взорвалась граната, выпущенная из подствольного гранатомёта. Противник уже был рядом.
Любимов залёг за БМВ, всматриваясь в темноту, расчерченную вспышками трассеров.
Серый, вскинув свой «гэша», побежал в чёрный, не просматривающийся проём под МКАДом. Следом бежал Игорёк.
Выскочив на противоположную сторону развязки, они наткнулись на группу «спецов», что короткими перебежками продвигались навстречу. Те немедленно открыли шквальный огонь.
Игорёк видел, что это их с Серым ищут своим огнём спецы, но трассеры, каким-то чудесным образом летят совсем в другое место, в точку, правее метра на три от Серого. Конечно, Серый «отвёл» взгляды, видели они его вовсе не там, где он был на самом деле.
Хладнокровно и быстро Серый расстрелял неприятельскую группу. И, поднявшись с колена, собирался продолжить бег, но откуда-то из тьмы скользнуло по земле красное пятнышко лазерного прицела и задрожало на его груди. Целившийся видел настоящего Серого, а не фантом.
