– Круто, – повторила Фейри. – Ты прям мудрила. Этот… академик, в смысле.
– Спасибо. Мы уже почти подлетаем.
– Ага, ясно, – покивала девушка, размышляя о чем-то. – Да, баба – это звучит гордо. Я всегда это говорила.
– Где вас высадить? – напомнил о себе Борис. – Я вижу открытое пространство с южной стороны водоема.
– Что еще видишь? – Фейри прилипла к окну, пытаясь тоже что-нибудь увидеть. Но расстояние было еще велико.
– Вижу людей. Восемнадцать человек. Они… – Борис замолчал.
Теперь она тоже видела их.
– Что – они? Что с ними?
– Ведут себя странно. Некоторые… неживые. Что мне делать?
– Подойди ближе. Медленно.
Борис снизился и облетел поляну кругом.
– Я бы не советовал вам высаживаться. По-моему, они убивают друг друга.
– Сама вижу, – пробормотала девушка. – Но почему? Этот козел говорил другое. И куда подевались их машины?
– Может быть, полетим в город? – предложил Борис. – Мне тут не нравится.
– Садись.
– Вы уверены?
– Хватит треп разводить. Подальше от воды только.
Борис приземлился, но его как будто никто не заметил. Люди на поляне продолжали заниматься своими странными делами. Фейри перевязала потуже узел покрывала на груди и спросила:
– Как там твоя склонность к самопожертвованию – еще не испарилась?
– Мне кажется, наоборот, – похвастался Борис.
– Тогда жди. – И она вылезла из машины.
Сразу в нос ударила сильная вонь Горькой Лужи. Но к этой вони примешивалось что-то еще. Тонкий, почти изысканный солоноватый запах.
Запах крови.
Члены тайного ордена действительно убивали друг друга. У них что-то стало с лицами. Это были рожи буйнопомешанных и слабоумных. Или просто маски – холодные, равнодушные.
Мертвая, задушенная женщина. На ней извивался, как червь, голозадый человек, удовлетворяя похоть… Фейри не помнила его имени.
На песчаной полоске берега председатель Анхель, радостно хихикая, строил куличики.
Огромной тушей лежал в траве Бугор. Горло было разодрано в клочья. Рядом с ним прикорнула, свернувшись клубком, девушка. Она спала и улыбалась. Рот был измазан кровью.
Кто-то просто бродил по поляне, не находя пристанища, и созерцал трупы.
Фейри обернулась на крик. Двое мужчин стояли друг против друга. Один согнулся, схватившись за рукоять ножа, торчащего из живота. Второй повернулся к ней. И вдруг захохотал.
Ей стало страшно. Он все были мертвы, и живые, и убитые. Умерли странной смертью.
Кто-то обхватил ее сзади за шею и свалил на землю. Она увидела над собой безумную перекривленную рожу. Идиот взгромоздился на нее и стал задирать импровизированное платье. Фейри врезала ему кулаком по виску, и он свалился с нее. Она не успела подняться – он был ловчее и мгновенно вскочил, придавив ее коленом к земле.
И тут же получил новый удар. Отлетел на два метра в сторону, вытянулся и затих. Борис опустился рядом.
– Классный удар, – оценила Фейри, вставая. – Ты не пробовал борьбой заниматься?
– Не приходилось. Но теперь, возможно, займусь. Нам, женщинам, нужно уметь постоять за себя, верно?
– Верно, – обалдело подтвердила Фейри. – А ты что…
– Зови меня Фаиной, подруга, – лихо отрекомендовалась машина.
– Договорились, подруга. Это лучшее, что ты сделал… сделала за свою жизнь.
– Спасибо. Но мне кажется, нам здесь больше нечего делать.
– Точно, – помрачнела Фейри. – Все уже сделано. Погоди-ка.
Она подошла к человеку с ножом в брюхе. Он лежал на боку, все так же держась за рукоять. Второй, хохотун, куда-то убежал. Фейри расцепила руки мужчины и взялась за нож. Он посмотрел на нее. Это были глаза страдающего младенца. Она быстро выдернула лезвие, отвернулась и пошла к машине. Сзади раздалось какое-то бульканье, хрип, потом стало тихо.
Она вытерла нож о траву и залезла в машину.
– Поехали, – сказала исподлобья.
– В город?
– Нет. Обратно. Недалеко от того места, где я тебя нашла, есть дом. Туда гони.
– Мне этот дом кажется очень подозрительным, – поделилась свежепоименованная Фаина, взлетая.
– Мне тоже, – кивнула Фейри и щелкнула ножиком. Лезвие спряталось в рукоять.
– Что ты задумала, подруга? – озабоченно спросила Фаина.
– Так, кое-что.
И всю дорогу молчала, как убитая.
Когда вдали показались очертания лесной избушки, сказала:
– Садись на крышу.
– Там человек.
Фейри посмотрела.
– Садись ему на голову. Прихлопни его! – крикнула она со злостью.
– Не могу. Мне запрещено наносить вред людям.
– Ты уже нанесла вред тому ублюдку у Лужи. Давай, не кокетничай, подруга! Раздави его! – ярилась Фейри.
– Извини, – сказала Фаина, садясь в трех метрах от встречающего их мужчины. – Я не могу убивать. Только оказывать посильную помощь. Если этот человек угрожает тебе, я могу его временно обезвредить.
– Это я ему угрожаю, – с вызовом ответила Фейри, открывая дверь.
Крыша на солнце прогрелась и моментально ожгла голые ноги. Сжав зубы, девушка шагнула к Камилу. Рука прятала в складках самодельного платья сложенный нож.
Во взгляде толстяка стоял тоскливый мрак. Он ничего не сказал и не спросил. Просто поднял кулак и отвесил ей крепкую оплеуху, от которой она грохнулась на крышу. Пока она поднималась, подошел и ударил снова. В голове у нее что-то звякнуло.
Сквозь туман, застлавший глаза, она увидела, как он расстегивает штаны. Щелкнул нож в руке, выпуская лезвие.
Но ему повезло. В дело вмешалась человеколюбивая Фаина, предотвратив смертоубийство. Плавно снявшись с места, машина сбоку подлетела к толстяку и отправила в нокаут уже отработанным приемом. Только немного не рассчитала. Дернув в воздухе ногами, Камил беззвучно улетел за край крыши.
– Ох! – виновато сказала Фаина.
– Давно бы так, – злорадствовала Фейри, ощупывая лицо.
– С тобой все в порядке?
– Гад. Чуть глаз не выбил. Фингал теперь будет. – Она подошла к краю и посмотрела. Камил распластался поперек одной из своих грядок и не подавал признаков жизни. – Надеюсь, он сломал шею. Посмотри, что с ним.
Фаина зависла в воздухе над телом. Вернувшись, доложила:
– Живой. Ох. Переломов нет. Потерял сознание.
– Ну и хрен с ним. Жди меня здесь, подруга. Я скоро.
Она спустилась с крыши по лестнице. Рука по-прежнему крепко сжимала нож. Комната, в которой проводил почти все время слепой, находилась на втором сверху подземном этаже. Впервые девушка шла к нему без предварительного ритуала превращения в сосульку. Напротив, она горела. Пылала, как факел. Ее жгла ненависть. Она хотела мстить и только мстить. Больше ничего.
Открыла тяжелую дверь из дерева и вошла. Слепой сидел лицом к ней. Спал. Это хорошо, сказала она себе. Ей не хотелось еще раз видеть эти жуткие глаза придонной рыбины.
