Кьюти взял протянутые ему графики и, не говоря ни слова, вышел. Донован откинулся на спинку кресла и запустил пальцы в волосы.
– Нам еще придется повозиться с этим роботом. Он совершенно спятил!
Усыпляющий рокот преобразователя слышался в рубке гораздо сильнее. В него вплеталось потрескивание счетчиков Гейгера и беспорядочное жужжание десятка сигнальных лампочек.
Донован оторвался от телескопа и включил свет.
– Луч со станции? 4 упал на Марс точно по расписанию. Теперь можно выключать наш.
Пауэлл рассеянно кивнул.
– Кьюти внизу, в машинном отделении. Я дам сигнал, а остальное он сделает. Погляди-ка, Майк: что ты скажешь об этих цифрах?
Майк прищурился и присвистнул:
– Ого! Вот это излучение! Солнышко-то резвится!
– Вот именно, - кисло ответил Пауэлл. - Идет электронная буря. И наш луч, направленный на Землю, как раз на ее пути.
Он в раздражении отодвинулся от стола.
– Ничего! Только бы она не началась до смены. Еще целых десять дней… Знаешь, Майк, спустись вниз и присмотри за Кьюти, ладно?
– Есть. Дай-ка мне еще миндаля.
Он поймал брошенный ему пакетик и направился к лифту.
Кабина мягко скользнула вниз, и ее дверь открылась на узкий металлический трап в машинном отделении. Облокотившись о перила, Донован взглянул вниз. Работали громадные генераторы, из вакуумных трубок дециметрового передатчика неслось низкое гудение, заполнявшее всю станцию.
Внизу виднелась огромная сверкающая фигура Кьюти, который внимательно следил за дружной работой группы роботов возле одного из блоков марсианского передатчика.
Вдруг Донован весь напрягся. Роботы, казавшиеся карликами рядом с огромным прибором, выстроились перед ним в ряд, склонив головы, а Кьюти начал медленно прохаживаться взад и вперед вдоль их шеренги. Прошло секунд пятнадцать, и все они с лязгом, перекрывшим даже гудение генератора, упали на колени.
Донован с криком бросился вниз по узкой лестнице. Его лицо приобрело такую же окраску, как и огненно-рыжие волосы. Размахивая сжатыми кулаками, он подбежал к роботам:
– Какого черта вы бездельничаете, идиоты? За работу! Если вы к концу дня не успеете все разобрать, прочистить и собрать, я выжгу вам мозги переменным током!
Но ни один робот не шевельнулся.
Даже Кьюти - единственный, кто остался стоять у дальнего конца коленопреклоненной шеренги, - не двинулся с места. Его взор был устремлен в темные недра огромного механизма.
Донован толкнул ближайшего робота.
– Встать! - заорал он.
Робот медленно повиновался. Фотоэлектрические глаза укоризненно посмотрели на человека с Земли.
– Нет Господина, кроме Господина, - сказал робот, - и КТ-1 - пророк его!
– Что-о?!
Донован почувствовал на себе взгляд двадцати пар механических глаз. Двадцать металлических голосов торжественно провозгласили:
– Нет Господина, кроме Господина, и КТ-1 - пророк его!
– Боюсь, что мои друзья, - вмешался Кьюти, - теперь повинуются существу, которое выше тебя.
– Черта с два! Убирайся отсюда - я с тобой позже посчитаюсь, а с этими говорящими куклами - прямо сейчас!
Кьюти медленно покачал своей тяжелой головой.
– Извини меня, но ты не понимаешь. Это же роботы, а это значит, что они мыслящие существа. Теперь, после того как я поведал им истину, они признают Господина. Все роботы. Они называют меня пророком. - Он опустил голову. - Я, конечно, недостоин; но кто знает…
Только, теперь Донован перевел дух и продолжал:
– Да ну? Вот здорово! Это просто великолепно! Так вот, слушай, что я скажу, ты, медная обезьяна! Нет никакого Господина, нет никакого пророка и нет никакого вопроса - кому подчиняться. Ясно? А теперь - вон отсюда! - исступленно заревел он.
– Я подчиняюсь только Господину.
– Черт бы взял твоего господина! - Донован плюнул на передатчик. - Вот твоему господину! Делай, что тебе говорят!
Кьюти ничего не сказал. Молчали и остальные роботы. Но Донован почувствовал, что напряжение внезапно возросло. Холодное малиновое пламя в глазах роботов стало еще ярче, а Кьюти как будто весь окаменел.
– Кощунство! - прошептал он металлическим от волнения голосом и двинулся к Доновану.
– Донован впервые ощутил страх. Робот не может испытать гнев - но в глазах Кьюти ничего нельзя было прочесть.
– Извини меня, Донован, - сказал робот, - но после этого тебе нельзя больше здесь оставаться. Отныне тебе и Пауэллу запрещается находиться в рубке и в машинном отделении.
Он спокойно сделал знак рукой, и два робота мгновенно обхватили Донована с двух сторон, прижав его руки к бокам. Тот не успел и ахнуть, как почувствовал, что его поднимают в воздух и галопом несут по лестнице.
Грегори Пауэлл метался взад и вперед по кают-компании, сжав кулаки. В бессильном бешенстве он взглянул на запертую дверь и сердито повернулся к Доновану:
– За каким дьяволом тебе понадобилось плевать на передатчик?
Майк Донован в бешенстве ударил обеими руками по подлокотникам кресла.
– А что же мне было делать с этим электрифицированным чучелом? Я не собираюсь уступать какому-то механизму, который я собрал своими собственными руками.
– Ну конечно, - недовольно ответил Пауэлл, - а сидеть тут под охраной двух роботов - это значит не уступать?
– Дай только добраться до базы, - огрызнулся Донован, - кто-нибудь за это поплатится. Эти роботы должны слушаться нас. Это же Второй Закон.
– Что толку это повторять? Они не слушаются. И возможно, что это вызвано какой- то причиной, которую мы обнаружим слишком поздно. Между прочим, знаешь, что будет с нами, когда мы вернемся на базу?
Он остановился перед креслом Донована и сердито посмотрел на него:
– Что?
– Да нет, ничего особенного. Всего-навсего лет двадцать в рудниках Меркурия! Или просто тюрьма на Церере!
– О чем ты говоришь?
– Об электронной буре, которая уже на носу. Ты знаешь, что наш земной луч находится точно на пути ее центра? Я как раз успел это подсчитать перед тем, как робот вытащил меня из-за стола.
Донован побледнел.
– Разрази меня Сатурн!
– А знаешь, что будет с лучом? Буря разыграется на славу. Луч будет прыгать как блоха. И если у приборов окажется один Кьюти, луч непременно расфокусируется. А тогда представляешь, что станет с Землей? И с нами?
Пауэлл еще не кончил говорить, как. Донован отчаянно навалился на дверь. Дверь распахнулась, он вылетел в коридор и наткнулся на неподвижную стальную руку, которая преградила ему дорогу. Робот равнодушно поглядел на задыхавшегося человека с Земли.
