– Да проходите же, не стойте в дверях, – возмутилось контральто.
Читрадрива неуверенно шагнул к самой яркой, пожалуй, даже ослепительной после мрака коридоров точке комнаты – к пылающему камину. И сейчас же стряхнул оцепенение, как-то разом овладевшее им. Перстень! Чёрт возьми, надо же забыть о нём…
Читрадрива сосредоточился на голубом камне и тотчас обратил внимание на утопавший в тени небольшой столик. Без сомнения, там и сидела принцесса Катарина, «колдунья», которая дала Лоренцо Гаэтани странную брошь.
– Благодарю вас, ваше высочество, – сказал он, отвесив принцессе церемонный поклон, и в то же самое время попытался мягко проникнуть в её мысли. Если Катарина в самом деле «колдунья», попытка непрошеного вторжения в мысли придётся ей не по вкусу.
К удивлению Читрадривы, сопротивления со стороны принцессы он не почувствовал. И вообще, Катарина почему-то не обратила на «прощупывание» никакого внимания. Ничего враждебного в её мыслях не оказалось, так, первое впечатление, всякий вздор о внешности и прочее в том же духе. Не успел Читрадрива удивиться подобному легкомыслию, как Катарина заговорила вновь:
– Вы просто очаровательны, синьор Андреа. И так непосредственны в обращении… Интересно, где вы научились придворному этикету? Насколько я знаю, князь Данила принял королевский титул совсем недавно и не успел ввести при своём дворе церемониальные условности, подобные нашим.
Коронация Данилы Романовича была для Читрадривы новостью. Сам же вопрос показался полностью бессмысленным. Придворному этикету он специально не учился, однако длительное пребывание в западных землях и встречи с венценосными особами не могли пройти даром, разве это не ясно?
– Сопровождая пленённого хана Бату, я бывал при многих королевских дворах… – начал он, но Катарина нетерпеливым жестом прервала его, указала на стул с высокой спинкой, придвинутый к столику напротив неё, и попросила:
– Ну так присядьте и расскажите. Наш очаровательный барон Гаэтани присутствовал лишь при последнем акте этой великой драмы, а мне интересно узнать, что было в начале.
Читрадрива неуверенно опустился на краешек стула, посмотрел на собеседницу. Принцесса сидела в тени, и черты лица её скрывались в полумраке. Читрадрива успел мельком подумать, что сам он освещён пламенем камина, а потому отлично виден, и что этот приём ему до боли знаком. Принцесса же приподнялась, шурша складками пышного платья и непостижимым образом ухитряясь оставаться в тени, протянула к стоявшей на столе вазе с фруктами руку с изящными пальчиками, взяла сочный персик, подвинула вазу поближе к Читрадриве и проворковала:
– Угощайтесь, синьор Андреа, и начинайте наконец свою интереснейшую повесть. Учтите, я ужасно любопытна и жду вашего рассказа с нетерпением.
Читрадрива вспомнил, что хорошо поел только утром, а к обеду едва притронулся, потому принялся за фрукты с умеренным энтузиазмом, одновременно рассказывая о посещении западных держав, о встрече с правителями, о великой битве под Киевом, вообще о планах обороны города от татарских полчищ. Единственное, чего он старался избегать, так это упоминания о молниях, павших на днепровский лёд посреди зимы.
А вообще всё шло как-то не так. Совсем по-другому он представлял себе встречу с «колдуньей», не такая должна быть между ними беседа… Всё идёт наперекосяк! Глупо, до невозможности глупо. И разговор бессмысленный. Разве за полтора года принцесса не могла узнать о битве под Киевом всего, что её интересовало? Хотя как должна происходить встреча, о чём они обязаны говорить, Читрадрива представлял довольно смутно. Например, трудно вообразить, что «колдуны» сразу же начинают чинно рассуждать о своём тайном ремесле…
Через некоторое время Читрадрива обнаружил, что с ним творится что-то неладное. Сосредоточившись на камне, он давно научился делать несколько дел разом. А теперь никак не мог сосредоточиться! Ему с трудом удавалось припомнить подробности приёма при дворе польского короля и одновременно стараться не поперхнуться, глотая дольки апельсина. Но о том, чтобы при всём этом исподтишка проникнуть в мысли Катарины, не могло быть и речи. Более того, Читрадрива уже почти забыл об этом своём намерении, полностью отдавшись совершенно идиотской, с его точки зрения, беседе. А когда всё же предпринимал робкие попытки заглянуть в мысли принцессы, то начинал чувствовать себя так, словно попал на размытый дождём крутой глинистый откос , где каждую секунду рискуешь поскользнуться и скатиться вниз.
– Ну, а что там у вас приключилось с Гартманом фон Гёте?
Принцесса перебила Читрадриву прямо на середине фразы.
– Это с Готлибом, что ли?.. – на всякий случай уточнил Читрадрива, вконец растерявшись от столь резкой смены темы.
– Ну, с Готлибом, какая разница, – Катарина передёрнула плечиками, встала и пошла куда-то к стене, где тени вовсе сгущались. Читрадрива молчал.
– Прошу вас, продолжайте, – донёсся оттуда мелодичный голос. Звякнул металл о камень. – Не обращайте внимания, я сейчас вернусь.
И пока Читрадрива настороженно пытался понять, что же делает принцесса, она вынырнула из тени и направилась прямо к пылающему камину. В руках Катарины оказалась не то вазочка, не то чашечка на длинной мраморной ножке и с крышечкой, в которой было полным-полно мелких отверстий. Курильница, что ли?
Читрадрива по-прежнему молчал. Принцесса присела около камина, щипцами вытянула из пламени маленькую головешку и бросила под золотую крышечку. Сквозь отверстия пополз сизый дымок. Постепенно комната наполнилась приятным ароматом.
– Обожаю благовония, – Катарина улыбнулась и посмотрев гостю в лицо, спросила: – А вы?
Читрадрива заговорил о пахучих цветах, росших в «тюремном» садике, постепенно сбиваясь на курение ладана в русских церквях, которое очень напоминало, по его мнению, поганские обычаи. Нежный аромат будоражил кровь, которая застучала в висках серебряными молоточками. Читрадрива сбился и потерял нить разговора. Пытаясь продолжить прерванный рассказ, он забормотал что-то о нападении в Барселоне, плавании под охраной, вновь вернулся к описанию миловидной «тюрьмы». Однако теперь его мысли ещё больше путались, он всё чаще умолкал. Катарина же вернулась на прежнее место и опять погрузилась в тень.
Всё это окончательно сбило Читрадриву с толку. Ну что за отвратительная привычка прятаться?! Поступки принцессы удивительно напоминали поведение Готлиба в садовой беседке. Кроме того, Читрадрива не знал, интересуется ли принцесса предметом разговора вообще. Его несказанно раздражала бесцеремонная, истинно женская манера слушать только себя и перебивать собеседника, не дав ему высказаться до конца. И потом, что за резкие изменения темы?
