Окш велел спешить его и первым делом подвергнуть операции усечения пальца (под прицелом картечницы, естественно). Если окажется, что человек, выдающий себя за гонца, действительно является таковым, а вовсе не замаскированным максаром, у него следует изъять пакет с донесением, каковой после дезинфекции с помощью горячего утюга и уксуса может быть передан в руки главнокомандующего.
Не успело это распоряжение пройти все положенные инстанции, как в палатке Окша появился Хавр, неизвестно как узнавший о случившемся. Гнать его прочь было неудобно, а напоминать о приличиях — тем более.
Окш молча прочел донесение и тут же устроил из его обрывков небольшой костерок.
— Привести сюда гонца, — приказал он затем. Пепел, оставшийся от донесения, еще не успел остыть, а стража уже втолкнула в палатку изможденного усталостью жестянщика, от которого разило сложной смесью человеческого и конского пота. Он скакал верхом так долго, что сейчас еле передвигал ноги и вообще производил впечатление человека, которому загнали в задний проход какой-то массивный предмет.
Некоторое время Окш буквально буравил его своим беспощадным взглядом, а потом спросил:
— Как ты разыскал нас?
— По следам, — гонец отвечал коротко и с достоинством. — Ваш путь был усеян трупами людей и лошадей.
— Никто не пробовал остановить тебя?
— Много раз. Но меня всегда выручал скакун.
— Впервые слышу, что клячи жестянщиков резвостью превосходят местных скакунов.
— За мной гнались не всадники, а пешие мрызлы разных пород.
— Тебе известно содержание донесения?
— Скорее я покончу счеты с жизнью, чем позволю себе такое! — У гонца еще хватило сил, чтобы воздеть к небу руки, одна из которых была обмотана окровавленной тряпкой.
— Как ты сам относишься к тому, что творится сейчас на твоей родине?
— А что там творится? — удивился гонец. — Я про это ничего не знаю. После того, как наша армия вошла в Чернодолье, я оставался на границе вплоть до получения пакета. А потом сразу поскакал вслед за вами.
— Ты был первым, кого послали сюда с донесением?
— Нет. Пять или шесть гонцов отправились в путь прежде меня. Разве они не появились здесь?
— Это тебя не касается, — поморщился Окш. — Ступай.
— Господин, почему твои люди обошлись со мной так жестоко? — Настырный гонец продемонстрировал свою искалеченную руку. — Зачем им понадобился мой палец? Как я теперь буду держать уздечку?
— А правая рука у тебя для чего? В носу ковырять?
— В правой следует держать меч либо многозаряд-ку. — Гонец ничуть не робел перед Окшем…
— Тогда уздечку возьмешь в зубы. Все! — Окш сделал жест, словно отмахивался от мухи.
Когда стражники силком вытолкали гонца из палатки, он сказал Хавру:
— Возьми этого парня на заметку. Со временем из него может выйти неплохой командир.
— А душа его чиста?
— Похоже на то… Хотя обстоятельства его появления здесь внушают мне серьезные подозрения… Почему он уцелел, если все предыдущие гонцы погибли? Мрызлы его, видишь ли, не догнали… Значит, не хотели догонять. Кому-то было нужно, чтобы это донесение попало по назначению.
— Ты не собираешься ознакомить меня с его содержанием?
— Почему же?… Какие между нами могут быть секреты! Хороших новостей, как ты понимаешь, я и не ожидал. Но эта вообще ни в какие ворота не лезет. В Страну жестянщиков вторглись полчища мрызлов, предводительствуемые сразу несколькими максарами. Сейчас там творится такое, чего не могут припомнить старики, пережившие Великую Бойню. Нас просят немедленно вернуться. Даже не просят, а слезно умоляют.
— Без воды? Без фуража и припасов? Оставив за спиной Карглака? — с сомнением произнес Хавр. — Но, с другой стороны, если мы не поможем жестянщикам, можно вообще остаться без союзников.
— Нас хотят выманить из Чернодолья, понимаешь ты это? — Окш постучал кулаком себя по лбу. — Вот для чего понадобилась вся эта история с донесением! Нам подсунули фальшивку. В Стране жестянщиков найти продажного писаря так же легко, как и гулящую девку. А гонца специально подобрали такого, чтобы он не вызывал никаких подозрений. Бедняга даже не догадывается, для каких подлых целей его используют.
— А если это не фальшивка? Мы должны учитывать и такую возможность.
— Ладно. Допустим, что в донесении содержатся правдивые сведения. Но и тогда ничего непоправимого не случилось. Уничтожить жестянщиков под корень еще никому не удавалось. Уж я-то этот народец хорошо знаю. Отсидятся по лесам и болотам. Да ведь мы все равно не сумеем им помочь! Сам же говорил, без воды отправляться в обратный путь нельзя.
— Всем нельзя. А одному тебе можно. Будешь по пути мрызлов ловить. Они-то сами пьют что-то. Я бы тем временем короткой дорогой отвел армию в Страну лугарей. Народ там живет скудно, но воды, во всяком случае, хватает на всех.
— Об этом не может быть и речи! — В глазах Окша, и без того неласковых, зажегся нехороший огонек. — Уж если я добрался до берлоги Карглака, то уйду отсюда, только нанизав его голову на пику.
— Вот ведь как бывает, — вздохнул Хавр, похоже, уже потерявший надежду переубедить компаньона., — Покойный Азд, сделавший все возможное, чтобы ты появился на свет, надеялся осчастливить жестянщиков. Спасти их от уничтожения, защитить от притеснений. А вышло так, что с его благословения Ирдана родила достойного наследника Стардаха. Ты погубишь не только максаров, но и жестянщиков. Причем жестянщиков в первую очередь. Народ, который призвал тебя в спасители, ты используешь по собственному усмотрению. Вчера — как хворост, которым мостят гати. Сегодня — как мешки с песком, которыми заваливают крепостные рвы. Завтра — вообще, как кусок мяса, который бросают хищнику, чтобы отвлечь его внимание…
— Не знаю, что будет завтра, но скорее всего всем нам придется нелегко, — нетерпеливо прервал его Окш. — Кого-то и в ров придется бросить, и на смерть послать. Таковы уж законывойны. И не мне их тебе объяснять… Тоже мне, полководец. Крови убоялся! Победу можно добыть ценой жертв. Хороший товар всегда стоит дорого, а хорошая победа — тем более. Кто не готов щедро платить, пусть лучше и не ввязывается в сражение.
— Похоже, мы совсем не понимаем друг друга. — По всему было видно, что Хавр собирается закончить этот разговор. — Законы войны должны распространяться только на воинов. Воин защищает свой дом, свою семью, свою мошну, в конце концов. Подразумевается, что ради всего этого в крайнем случае можно и умереть. За что тогда, спрашивается, завтра будут умирать твои воины, если их дома уже сожжены, семьи вырезаны, а мошна украдена? Какая польза мертвым жестянщикам от того, что ты наконец отомстишь Карглаку? Знаешь, на кого ты похож? На волка, который подрядился охранять курятник от лис. Лис-то он, возможно, и передавит, но вот какая судьба ожидает петухов и кур?
