Прибежала Доминичка.
— Деда, перестань пускать павианов! Послушай, что за шалости в твоем возрасте?
— Больше не буду, — покорно говорю я. — Ты меня простишь?
— Ну конечно! — хохочет она. — Пойдемте есть дуриан. Только носы зажмите! Хорошее всегда бывает после плохого.
— Да, — киваю я. — И наоборот.
Со времени отлета Круклиса и Мод прошла неделя. Гости разъехались. Последними со мной простились Эзра, Кэтрин и Доминика. А я все не мог расстаться с Таравой, райским островом, на котором рухнуло мое счастье. Не хватало внутренних сил. Я ждал внешнего повода, знака судьбы.
Однажды, после почти бессонной ночи, я сидел на краю пирса и болтал ногами в теплой воде. Из-за океана всходило солнце. По океану плыл величественный парусный барк. За ним, на севере, висела многослойная груда облаков, в которой посверкивали молнии.
Из самой гущи тайфуна, как бы забавляясь его бессилием, вдруг вынырнул дестроер. Он прошел над мачтами парусника, резко клюнул вниз. Погасил скорость, приводнился.
Ракетные двигатели смолкли, но инерция донесла шнелльбот к пирсу. Открылся люк, из него выдвинулся трап. Все было точно так же, как и при визите Дюнуа. Только по борту корабля шла другая надпись. Из нее следовало, что дестроер принадлежит вакуум-перфоратору «Фантаск».
Трап опустился метрах в трех от меня. Из люка выглянул незнакомый лейтенант. Несколько секунд мы с любопытством рассматривали друг друга. Потом глаза офицера округлились.
— Простите, — сказал он, — вы — Серж Алекс Рыкофф?
Я встал, подтянул для солидности плавки и молча поклонился.
— Но… как вы узнали о нашем прибытии?
В это время из-за его плеча показалась физиономия Кшиштофа. Кивнув мне, он уставился на лейтенанта и спросил:
— Разве старший офицер Ямадзаки не предупреждал вас о выдающихся способностях его сиятельства?
— Предупреждал, но… как же так? Позвольте, сэр, мы ведь не посылали оповещения!
— Это не обязательно, — искренне сказал я.
Кшиштоф захлопал в ладоши:
— Браво! Серж, знаешь, как в старину вербовали матросов?
— Нет.
— Да очень просто. Заманивали на борт и спаивали до упаду. Заходи! Водка у нас есть.
Тут он посмотрел в глубь дестроера и поправился:
— Впрочем, нет, не водка. У нас есть саке, но очень много.
— Ну что ж, — сказал я. — Пусть будет саке.
Лейтенант опомнился. Он скатился по трапу и отдал честь.
— Прикажете послать робота, сэр?
— Куда?
— За багажом.
Я оглянулся на отель. Ни возвращаться туда, ни что-то забирать оттуда мне не хотелось. Хотелось забыть все, если получится. Отрезать. Стряхнуть прах с ног своих…
— Спасибо, лейтенант. Не стоит.
— Но как же? Прямо так… в купальном костюме?
— Разве у вас не найдется какой-нибудь одежды?
— О! Конечно. Мы даже парадный мундир захватили.
— Чей мундир?
— Ваш, — удивился офицер. — А! Понимаю. Старший помощник Сумитомо Ямадзаки предупреждал, что уж это будет сюрпризом. Сэр! Похоже, мне выпала честь первым поздравить вас с назначением на должность командира.
— Командира чего?
На лице лейтенанта появилось благоговейное выражение.
— Командира вакуум-перфоратора «Фантаск», сэр.
— Шутите? — растерялся я.
Лейтенант широчайше улыбнулся:
— Ничуть.
— Узнаешь широкую руку Дюнуа? — спросил Кшиштоф.
— Да уж, — кивнул я. — Перепутать трудно. А где он сейчас?
— Легкий крейсер «Спейс Грейхаунд» в сопровождении фрегатов «Зенгер», «Идальго» и «Галлахэд» миновал орбиту Плутона. Это — авангард Космофлота, Серж. Набирают ускорение курсом на Эпсилон Эридана.
Я секунду подумал и сказал:
— Вот что, лейтенант…
— Лейтенант Рейнольдс, сэр.
Я кивнул:
— Лейтенант Рейнольдс! Как только дестроер выйдет в межпланетное пространство, передайте коммодору Дюнуа радиограмму следующего содержания:
ПОЗДРАВЛЯЮ. УРОД ПРИРУЧЕН.
— Слушаюсь, сэр. «Урод приручен». За вашей подписью, сэр?
Я рассмеялся:
— Разумеется.
После этого взбежал на верхнюю ступеньку трапа, переступил коммингс и остановился.
На своем месте находился отель. Под ним шелестели пальмы. По океану все так же неторопливо скользил барк. За ним по-прежнему висели горы облаков. Но солнце поднялось уже высоко, все виделось в ином свете.
Кшиштоф положил руку на мое плечо.
— А знаешь, Серж, так и полагается покидать Землю, — лукаво сказал он.
— И так же надо отказываться от царств земных, — соглашаюсь я. — Голыми мы пришли в этот мир, голыми и уходим. Одна лишь повязка набедренная…
— А откуда ты знаешь санскрит? — спросил Кшиштоф.
— Разве я говорил на санскрите?
— Ты и сейчас на нем говоришь. Редкое, знаешь ли, увлечение.
— Ах да. Санскрит я выучил на «Туареге». Делать было нечего. Но погоди-ка… А ты откуда его знаешь? Не странное ли совпадение?
— Вот-вот, — сказал Кшиштоф.
Тут мы с ним внимательно друг друга осмотрели. Очень внимательно.
— Значит, так? — с неопределенным выражением сказал Кшиштоф.
— Маленький сюрприз, — кивнул я. — Ты где родился?
— Последний раз — в Гданьске. А ты?
— В Талды-Кургане.
— Первый раз слышу. Это хоть на Земле?
— На Земле. Юго-восточный Казахстан. Или Семиречье.
— Звучит экзотично.
— Зато ближе к первоисточнику.
— Ближе. Ну и кто с нами сыграл такую шутку?
Я пожал плечами.
— Не догадываешься?
— Боюсь догадаться. Теперь знаешь, кого назвать Брамой?
— Тех, кто старше нас, — твердо сказал я.
— Богам стало стыдно? — иронически спросил Кшиштоф.
— Трудно сказать Сначала надо выяснить, кто они такие, боги. До сих пор ведь непонятно.
Кшиштоф покачал головой.
— Пусть этим занимаются Круклис и Мод. У них лучше получится. А мы, пока мы еще люди, должны спасать людей. Тех, с Кампанеллы.
— Как тех, из Капилавасты? — усмехнулся я.
— Серж, да времена-то меняются, — мягко сказал Кшиштоф. — Неужто не заметил? Теперь мы с тобой нужны. Нужны по-настоящему.
У меня такой уверенности не было.
— Будем надеяться Рейнольдс!
— Да, сэр.
— Готовьтесь к старту Пора лететь.
— Слушаюсь, сэр.
— Вот интересно, — сказал Кшиштоф. — Нам кто-нибудь поверит?
— Обязательно, — ответил я. — Не знаю только когда.
— Вопрос можно? — спросил Рейнольдс.
— Пожалуйста.
— Вы сейчас говорили о переселении душ, да?
— Третий, — пробормотал Кшиштоф.
Он открыл рот и забыл его закрыть. Я смотрел-смотрел на лейтенанта, а потом сказал:
— Ты здорово изменился, Добайкха.
Не пожалел.
В его глазах мелькнул ужас. Рейнольдс вдруг сел на пол обхватил руками голову и застонал.
